— Подсаживайся, приятель, — радушно пригласил Кирсанов коллегу.
Тот, не чинясь, забрал свою здоровенную кружку и переместился на новое место.
— Питер, — назвался жандарм, протягивая руку. Моряк ее пожал своей, покрытой характерными мозолями и навечно пропитанной смолой.
— Людвиг, — ответил он с сильным немецким акцентом. — Старший боцман.
Немец — это хорошо, с немцами у Павла обычно складывались нормальные отношения, и языком он владел по-настоящему, а не выучив с помощью хитрых приборов.
Кирсанов указал пальцами слуге, разносящему напитки, что предыдущий заказ нужно удвоить.
Выпили, немного поболтали просто так, обмениваясь мнениями о заведении и вообще о городе, творящихся здесь не слишком благополучных делах.
— Ты с какого парохода? — наконец спросил Людвиг.
— Сейчас ни с какого. С одного списался, другого пока не нашел.
— Придумал, где списываться. До другого порта не дотерпел?
— Так получилось, — не стал вдаваться в подробности Кирсанов.
Ответ исчерпывающий. Много на море обстоятельств случается. С капитаном не поладил, с товарищами по команде конфликт обострился до полной нетерпимости, на берегу загулял до невозможности вернуться на свое судно к отходу.
— По специальности ты кто? Руки у тебя слишком чистые, — проявил наблюдательность немец.
— Электромеханик…
— Сложно будет устроиться. На половине коробок до сих пор без электричества обходятся, на остальных ваш брат за свое место держится, наравне с офицерами… У нас на «Лорелее» три механика, со всеми машинами справляются. Лучшего не ищут.
— Да я пока не тороплюсь. Чтобы до дома добраться, и рулевым могу, и матросом первого класса. Меня сейчас другое интересует. Твой пароход сегодня пришел?
— Сегодня. Из Аделаиды на Гамбург.
— Хорошо. Пассажиры были?
— Тебе зачем? — Немец насторожился, лицо его помрачнело. — Что, на полицию работаешь или на таможню?
— Совсем наоборот, — Кирсанов перешел на немецкий с приличным гамбургским произношением. — Против. Что, полиция без меня не знает, были у вас пассажиры или нет?
— Вроде твоя правда. Знали бы… Только мы людей не брали. Пять тысяч тюков шерсти и генгруз кое-какой…
— А пассажирские каюты на пароходе есть?
— Всего четыре. Одна первого класса, три — второго. Так, на всякий случай. В этот раз желающих не нашлось.
— Удачно. Прост?[30] — он поднял стаканчик с ромом.
— Прост.
После чего показал Людвигу из полуоткрытой ладони французский золотой пятидесятифранковик. Почти неуловимым со стороны движением подвинул его по столу до пивной кружки собутыльника. Почти так же быстро монета исчезла в руке боцмана.
