— Специально для «Онегина». Заплатил за квартиру двадцать тысяч.
Печать холодного равнодушия лежала на каменном лице Сельдяева.
— Вы что же думаете, — сурово спросил я — Что прежние 20 тысяч все равно, что теперешние? Теперь это нужно считать в 50 тысяч!
— Гм… да! А он за «Онегина»-то много получил?
Я бухнул:
— Около трехсот тысяч.
— Ну, тогда, значит, — рассудительно заметил Сельдяев, — ему можно было за квартиру такие деньги платить.
Мы, молча зашагали дальше.
— А вот этот дом — видите? Тут несколько лет тому назад произошла страшная драма: один молодой человек вырезал обитателей четырех квартир.
— Это сколько ж народу?
— Да около так… пятидесяти человек.
Он осмотрел фасад и спросил:
— В один день?
— А то как же?
— Этак, пожалуй, и не успеешь, если без помощников. За что же он их?
— Из мести. Они съели его любимую невесту.
Сельдяев качнул головой.
— Людоеды, что ли?
— Нет!! — отрезал я, дрожа от негодования. — Это был такой клуб, где ради забавы каждый день ели по человеку. И полиция молчала, потому что ей платили около трех миллионов в год.
— Рублей?
— Нет, фунтов стерлингов!!! В фунте — 9 рублей 60 копеек.
— Английские фунты?
— Да! Да!
Он улыбнулся краешком рта.
— Гм! Просвещенные мореплаватели…
* * *
— Стойте! Вот дом, который вас позабавит. Здесь помещается питомник полицейских собак. Есть тут одна собака Фриц, которая не только разыскивает преступников, но и допрашивает их.
— Овчарка? — спросил он, оглядев фасад.
— Черт ее знает!! Недавно захожу я сюда, a она сидит за столом и спрашивает какого-то парня:
«Как же вы говорите, что были в тот вечер на Выборгской стороне, когда я нашла ваши следы на лестнице дома Гороховой улицы?» Так парень на колени. «Ваше высокородие! Не велите казнить, велите слово молвить!.. Так точно, повинюсь перед вами».
— Да, да. — сказал Сельдяев, шумно вздыхая. — Читал и я, что где-то в цирке показывали собаку, которая разговаривает; потом кошку… тоже. Показывали… которая разговаривает…
Я погасил искорку ненависти, мелькнувшую у меня в глазах, и сказать, хлопнув его по плечу:
— Так слушайте, что же дальше! Собака, значить, к нему: «А так, ты сознаешься?!» — Так точно. Только вот что, ваше высокородие; так как говорим мы глаз-на-глаз, то разделимся по совести. Я вам бриллиантовые сережки отдам, что украл, a вы меня отпустите…" И кладет перед ней серьги. Собака только плечами пожала: "куда мне они… Ведь всем ювелирам приметы и описание сережек разосланы. Попадусь еще… Есть у тебя рублей пятьдесят наличными — так дай. Тогда черт с тобой, иди куда хочешь". — "Тридцать пять есть!" — "Ну, ладно, давай, да сережки то не здесь сбывай, a где-нибудь в Берлине или Дрездене!" Опустила деньги в карман да прочь со стола.
