Одновременно такую же сеть пытались создавать и верующие. Вокруг изучения Торы, традиций и своих талантливых харизматичных лидеров в Москве и Питере. В отличие от светских, они не вступали в контакты с русскими правозащитниками или с другими подпольными национальными движениями.
– А какое отношение имеет Сахаров к евреям? – удивился я.
– Никакого. Кроме одного, но важного обстоятельства. Сахаров выступает в защиту всех. Права человека не соотносятся к какой-то группе людей. Они для каждого. И Сахаров отстаивает именно общечеловеческие принципы. Это личность масштаба всей страны и даже мира.
Почти единственный, с кем свободно общался в своей горьковской ссылке Сахаров, был его старый товарищ и коллега по физике, тоже ученый, «отказник» Ковнер. Его не выпускали из-за каких-то государственных секретов, которые он якобы знал по прежней работе.
Я должен был прийти к Ковнеру, передать пароль и договориться, чтобы буквально на следующий день Сахаров пришел к нему в гости, где бы мы и встретились. Если от него будут какие-то материалы, заявления или письма, а скорее всего они будут, то взять это с собой и немедленно уезжать в Москву. Но это на усмотрение, по ситуации. Любой лишний час пребывания в Горьком становился опасен.
Я взял деньги на поездку, забросил на плечо сумку и пошел на вокзал. Для конспирации мне дали адрес одного из «отказников» этого города, который тоже не знал ни меня, ни о моем приезде. Поэтому я вез от его знакомых какие-то нелегальные книги и несколько израильских журналов. Обычно это были «Алеф» и «Сабра» для подростков. Контактировать с другими не стоило, но выяснить заодно, какую практическую помощь хотят евреи этого миллионного города, было нужным. Поскольку Горький находился недалеко от Москвы, то посылать туда эмиссаров не стоило, но подготовить, что надо, к приезду человека оттуда уже имело смысл.
Я и сейчас не помню ни имен, ни лиц, ни семьи, у которой тогда остановился. Они думали, что я приехал только к ним, и были рады, поскольку не одиноки и о них, в той же Москве, знают и помнят. О Сахарове не говорил. Мы пообедали, долго разговаривали, обмениваясь новостями, а потом хозяева предложили показать набережную Волги, местный кремль и навестить кого-то из их друзей-единомышленников. Отказываться от гостей было невежливо и глупо. А зачем тогда приехал? Люди были нормальные и не считали себя центром родного города или общинной жизни. Но дело уже шло к вечеру, и все встречи отложили на завтра.
