Но они были абсолютно наги. То есть, кроме собственной, отвратно воняющей шкуры, на них ничего не было. А вот те, что быстро пересекали проспект, затянуты в нечто, что показалось ему знакомым. Он провел лапой по своим собственным лохмотьям. Ощутил их прорезиненную, всегда отдающую холодом, гладкость. И снова уставился в сторону пришельцев. Сомнений быть не могло. То, что было на них, выглядело так же. Только более цельно, окутывало их с ног до головы. Единственное, что все еще настораживало мутанта - их морды. Они были спрятаны за чем-то непонятным, оканчивающимся странным отростком. Да и пара больших, плоских кругляшей вместо глаз.
Он лежал, вжавшись в землю, и напряженно думал. Да-да, именно думал. Мутант силился вспомнить нечто важное. Чувствовал, знал наверняка, что если ему это удастся, то тогда все будет иначе. Он может быть наконец-то поймет куда и зачем шел столько смен желтого, обжигающего кругляша. А тройка уже миновала проспект и вот-вот должна была скрыться за поворотом. Мутант еще раз провел рукой по хламиде, и к нему пришло озарение. В его голове замелькали некие, почти-то черно-белые кадры, его собственного прошлого. Достал из-под повязки маленький, истрепанный клочок бумаги, и внимательно присмотрелся к тому, что было на ней. Потом, уже не сомневаясь ни секунды, вскочил, и, не скрываясь, бросился к уходившим. При этом он замахал вовсю руками, силясь что-то кричать. Нечто членораздельное. Но ничего, кроме диких, радостных воплей и мычания, из его рта не вылетело.
* * *
Парочка сталкеров с добычей возвращались домой. Они изрядно задержались и теперь поспешали на родную Черкизовскую. Идущий позади, совсем еще юнец, постоянно мандражировал. Дергался, паниковал, шарахался из стороны в сторону. Это был его первый выход на поверхность. И как он не старался прикрыть свой страх маской безразличия ко всему и вся, у него это пока что слабо получалось. Михалыч, старший группы, уже давным-давно сбившийся со счета по количеству подобных вылазок, и считавшийся, по меркам метро, почти что стариком, все время старался поддержать пацана. Отвлечь, и направить его шальные мысли в более спокойное русло. Но сейчас, понимая, что вот-вот начнется рассвет, и сам разнервничался. Мысленно ругал себя за то, как пошел на поводу у своих напарников, - «первым делом у Степана», - посмотрел на шествующего впереди гиганта. – «Ну, погоди у меня. Вернемся на станцию, я с тебя три шкуры спущу. Тоже мне, кладоискатель хренов!» - накручивал себя. Поэтому, когда из-за ржавого автобуса в их сторону неожиданно метнулся грозно рычащий мутант, то Михалыч первым, не раздумывая, разрядил в того пол рожка. Вогнал в упыря всю накопившуюся за время похода злость. Рядом, вторя его Абакану, бабахнул обрез мальца. За ненадобностью. Скорее с перепугу. Ибо тело мутанта уже отбросило назад.
