Но на самом деле у меня были большие планы на сегодняшний вечер. Там, на дороге, когда Майя была без сознания, я решил, что обращу её в вампира уже сегодня ночью, если она ответит на один мой вопрос положительно. Я окончательно понял, что люблю Майю и хотел знать только одно — любит ли она меня. И если любит, значит, это будет последний раз, когда я буду заниматься с ней любовью, как с человеком, и последний раз смогу пить её божественную кровь. И я хотел, чтобы этот последний раз запомнился нам обоим, потому что потом уже всё будет по-другому.
— Ну, так как насчёт джакузи? — обнимая Майю, спросил я.
— Что, прямо сейчас?
— Да. Сначала хочу наверстать упущенную ночь, а потом, как раз и следующая наступит! — я улыбнулся.
— Ты точно маньяк, — фыркнула она, и поднялась с дивана. — Джакузи, так джакузи, только для начала я хочу принять душ. Показывай, где он.
— Пошли, — взяв Майю за руку, я повёл её на втором этаже.
— Вообще, для начала, покажи мне спальню, — попросила она, когда мы поднялись на второй этаж.
— Волнуешься за размер кровати? Не волнуйся, я выбрал комнату с самой большой кроватью!
— Гера, тебе пятнадцать или полторы тысячи лет? У тебя мысли работают только в одну сторону!
— Рядом с тобой и особенно сегодня — да. И если быть точным, то мне не полторы тысячи лет, а 1297 год. Я тогда округлил.
— Какое облегчение! Ты оказывается младше на двести три года! Это существенно меняет дело! Ты совсем ещё пацан — юный и зелёный! — она, смеясь, закатила глаза.
— Если я пацан, то ты тогда кто? Я старше тебя на 1272 года!
— Прости, не пацан, а дряхлый, немощный старикашка.
— Да!? Ты ещё сегодня пожалеешь, что обозвала меня дряхлым и немощным, — я попытался изобразить злость на лице, но меня хватило ровно на тридцать секунд и, не выдержав, я рассмеялся.
В спальне Майя разделась до белья, взяла из сумки халат и, попросив опять закрутить ей гипс плёнкой, прошла в ванную комнату. Я прошёл следом за ней и, включив в ванне воду, чтобы она наполнялась, разделся и вошёл в душевую кабинку к Майе.
— И что тебе здесь надо? — недовольно спросила она.
— Спинку пришёл тебе потереть, — ответил я, забирая у неё мочалку, и поворачивая спиной к себе.
Я стал мыть Майю, прекрасно понимая, что после того, что сделаю сегодня ночью, ещё не скоро смогу дотронуться до неё. Мне хотелось запомнить каждое мгновение пока она человек, и каждое прикосновение к ней. Я не знал, пройдут дни, недели, месяцы или годы пока она простит меня, а с её характером лучше настраиваться на месяцы, а то и годы. И поэтому было так важно запомнить сегодняшний наш день во всех мелочах, чтобы потом, когда Майя будет злить меня, я не срывался и помнил, ради чего я так стараюсь.
