Манхардт чертил карандашом в блокноте схему железнодорожных линий. «Нужно бы купить модель железной дороги», — решил он и зажмурился. Профессия его — дерьмо.
Просто невозможное. Когда не находили виновного, он злился на себя и на весь мир. Но когда ловили, ему становилось жаль беднягу, он начинал сомневаться в правоте общества и его законов. Ну как он мог выбрать такую стезю!.. Он просто не решился противостоять отцовской воле. Хотел было поступить в большой электротехнический концерн, но там ему сказали: «Нам нужен человек целиком!» — и это вызвало в нем первобытный ужас.
Он ни за что не мог себе представить профессию, которой стоило бы посвятить всю жизнь без остатка. И в результате стал полицейским чиновником; ему казалось, что так он обеспечит себе и спокойную работу, и свободное время. Ведь у него хватало увлечений: шахматы и модели железных дорог, легкая атлетика и футбол, южноамериканские романы и живопись Миро. А теперь? Каждый день сверхурочная работа, и главным образом по ночам. И хотя вел он себя явно незаинтересованно, вяло и просто не слишком умно, из года в год поднимался все выше — до должности криминального комиссара. Разумеется, среди слепых и одноглазый король, а кто из гениев пойдет в полицию? Ну и вот… Оставалось ему только утешение, что, по крайней мере, заработка хватает, чтобы прокормить жену и детей. Но что с того, что Элка и Минни подрастают? Лет через десять-пятнадцать будут корпеть за письменными столами над столь же идиотской работой…
Отвратительный трезвон черного телефона вырвал его из задумчивости.
— Побудка! — воскликнул Кох.
Манхардт подтянул телефон, поднял трубку и устало отозвался.
— Это Маргарет Фойерхан. Простите, что беспокою, но… Я хотела поскорее сообщить вам, что приятеля моего сына зовут не Шварц, а Швандт, понимаете? Томас Швандт. Я только что нашла его открытку из Ниццы. Мне очень жаль, что…
— Мне тоже, — холодно буркнул Манхардт. — Надеюсь, ваш сын не заплатит за эту ошибку жизнью!
— Боже, герр комиссар! Нельзя же… Вы не можете…
— Сделаем все, что в наших силах, фрау Фойерхан, — сказал Манхардт. Потом с иронией добавил: — А если вам что еще придет в голову, звоните нам, ладно?
— Ну разумеется! Но и вы мне сразу позвоните, если…
— Непременно. До свидания, фрау Фойерхан. — Манхардт повесил трубку и покачал головой. Его люди работали даром свыше пяти часов… В приступе ярости он схватил дырокол и швырнул его в корзину. — Корова чертова! Парня зовут Швандт, а не Шварц. Томас Швандт!
