Странник показался ему симпатичным. У него было грустное лицо, но Прокоп сам слишком много пережил, чтобы любить веселые лица. А у этого и глаза были добрые. От каждого странника что-нибудь интересное можно узнать, и этот, видимо, идет издалека: речь у него другая.
— Откуда Бог послал? — спросил Прокоп, когда незнакомец возвратился и сел, вытирая тыльной стороной ладони капли воды, осевшие на бороде и усах.
— Издалека. А сейчас из-под Гродно иду работу искать.
— И от Гродна работы не нашел?
— Ну, да. Месяц работал у кузнеца в Мицкунах, работа закончилась и я пошел дальше.
— В Мицкунах?
— Да.
— Я знаю того кузнеца. Не Воловик он?
— Воловик, Юзеф. С одним глазом.
— Правильно. Искра ему выжгла. Так, значит, ты сам кузнец?
Незнакомец усмехнулся:
— И кузнец, и не кузнец. Всякую работу знаю…
— Как это так?
— А вот так. Уже двенадцать лет по свету хожу и научился многому.
Старый мельник глянул на него из-под кустистых бровей.
— И мельничным делом тоже занимался?
— Нет, не приходилось. Но я скажу правду пану. Ночевал я в Поберезье у каких-то Романюков. Хорошие люди. И там я услышал, что их сына попросили у тебя работать, но он в Ошмянах работу в артели нашел и возвращаться не хочет.
Прокоп нахмурился.
— Так это Романюки тебя прислали?
— Что ты, нет. Когда я услышал, то подумал: воспользуюсь. Зайти и спросить не грех. Захочешь — возьмешь меня, не захочешь — не возьмешь.
Прокоп пожал плечами.
— Как же я могу взять тебя, пустить в дом чужого человека?
— Я и не напрашиваюсь.
— И правильно делаешь. Ни я, никто тебя тут не знает, сам понимаешь. Может, ты и хороший человек, без злых задумок, а, может, и плохой. Даже твоей фамилии не знаю и откуда ты родом.
— Фамилия моя Антоний Косиба, а родом я из Калиша.
— Кто знает, где этот Калиш.
— Далеко, конечно.
— Свет большой, — вздохнул Прокоп, — и люди разные.
Воцарилось молчание, а спустя какое-то время, мельник спросил:
— А что же ты ходишь и места себе нигде не согреешь? И дома у тебя нет?
— Нет.
— И бабы своей?
— Нет.
— А почему?
— Не знаю. От баб ничего хорошего не дождешься.
— Что правда, то правда, — согласился Прокоп, — от них только соблазн и заботы. Но жениться нужно всегда. Это закон Божий.
И подумал старый Прокоп, что для него этот закон оказался жестоким. Правда, родила ему жена трех сыновей и дочку, но не на радость, а только на горе.
Его мысли прервал незнакомец.
— Правда твоя, ты не знаешь меня, но я у людей работал. У меня и свидетельства есть, можешь прочитать.
