Я промолчал.
— Ну, самые обычные функции, ничего суперсверх. Скажем, виброзвонок…
Он демонстративно нажал на пупок, вскочил с места, воздел руки кверху и стал исполнять что-то среднее между цыганочкой и джигой, страстно подергивая плечами и немузыкально подвывая. Одновременно откуда-то из его живота раздалось препротивнейшее гудение, отдаленно напоминающее вибросигнал мобильника, находящегося на гладкой поверхности. Потом поморщился, сел, поглаживая левую ляжку. Пожаловался:
— Вот в левой ляжке у меня при этом болезненные ощущения. Недодумали что-то. Отечественная сборка, что вы хотите? Есть еще игры, не при детях будь сказано, а еще WAP, GPS, GPRS, органайзер, радио, конвертер валют, калькулятор, синий зуб…
При этих словах он широко раскрыл рот и ткнул указательным пальцем в один из верхних резцов, который действительно был синим.
— Уот эсь… Еще видеокамера на 60 мегапикселов, — он продемонстрировал тот же указательный палец, его подушечка заканчивалась темной круглой стекляшкой. — Еще…
— А где же дисплей? — спросил я.
ВипФон сокрушенно цокнул языком.
— Дисплей, к сожалению, накладной. Сейчас есть модели даже с двумя дисплеями — на лбу и на груди, есть варианты на любителей — с использованием интимных мест. А вот я… все-таки одна из первых моделей. Но знаете, у кого я работал первым мобильником? Ни за что не догадаетесь. А?
Я промолчал.
— Сам господин П, — мечтательно сказал ВипФон. — Сам господин П. Невероятная гадина.
Я опять промолчал. Я знал, что представляет собой господин П. Любой, кто смотрит телевизионные новости, знает о нем.
— Секретов его я, к счастью, не знаю, хотя мечтал. Но у него для таких вещей есть обыкновенная японская поделка за восемь тысяч долларов, он меня выгонял, когда по тому мобильнику говорил. Я-то у него шел по графе «представительские расходы» со спецтарифом 60 долларов за секунду. Он пользовался мной для трепа с домашними, обслугой, с цыпочками своими, ну и с прочей мелочью.
Уж с ними он оттягивался, будьте уверены. Видал я хамов, сам хам, но такое встретил впервые. Со всеми, буквально со всеми, кто зависел от него хоть самую малость, и с теми, кто от него вроде бы даже и не зависел, но сам не мог причинить ему никакого вреда, он разговаривал только матом, и поверьте слову, это был самый грязный, самый скабрезный и оскорбительный мат, который я только слышал — а ведь мне все это приходилось передавать.
Меня он звал Мипистопель, ну, вроде как юмористическая копия Сатаны — лицо у меня такое. Деньги платил очень хорошие, а за человека не принимал, я для него был вещь, телефон и только. Он меня бил.
