Когда выпал снег, Као Чунг стал водить меня в свое царство — небольшое помещение за кухней с отдельным входом. Здесь на деревянных полках в строгом порядке располагались сотни бутылочек, закрытых стеклянными пробками, с надписями на кусочках бумаги, прилепленных ко дну. Когда я вошел туда в первый раз, меня поразил запах, казалось, все цветы и снадобья собраны здесь; дух был приятный, но тяжелый. Помнится, ученики, раньше работавшие у Чунга, говорили об этой комнате, хранящей его мастерство.
Повар показал мне на бутылочки с надписями «нори», «комбу», «гома»:
— Это кочанный салат с пряностями, водоросли и семена кунжута. Их добавляют к изысканному блюду под названием удон, которое готовится из лапши пшеничного теста. Она кладется в соус, в который входит суп из сушеных грибов, наструганного дайкона, мелко нарезанного зеленого лука, имбиря и еще кое-чего.
Потом Чунг приготовил на кухне это блюдо. Он сказал мне, что готовит его редко, поскольку оно предназначено лишь для торжественных или заранее оговоренных случаев, например, после длительного поста.
Мне потребовалось время, чтобы провести границу между традиционной монастырской едой и тем, что было отличительным знаком того или иного повара. Каждый из поваров соблюдал основные правила (приготовления пищи для монахов), однако дополнял их своими личными, с большой любовью и тщанием выверенными пропорциями и сочетаниями. Приготовление блюд из, казалось бы, традиционных продуктов отличалось не только в разных школах, но и в разных монастырях. И это было одной из причин большого уважения роси к поварам.
Чунг научил меня готовить пироги моти, которыми славился наш монастырь. Их пекли только перед Новым годом. У моти был очень простой состав — дробленый рис, который варился очень долго.
Повар показал мне также блюдо, готовившееся из гороха и кунжута. Оно называлось мафу. Под руководством Чунга я научился делать еще одно очень вкусное и весьма непростое кушанье.
Где-то на полпути Сунга и императорских стражников, провожавших мастера домой, захватил первый снег. Он шел густо, засыпая тропы и дороги, и воины с большим трудом пробились к селению.
Они оставили Сунга перед воротами Храма бамбука. Сунг не мог припомнить, чтобы возвращение сюда когда-нибудь так его радовало! Однако радость была недолгой.
В комнатах его встретил один из мастеров-каллиграфов:
— Господин, я остался встретить тебя, потому что кто-то должен охранять дом.
