Я нашел самый обычный и распространенный бамбук ма-даке в окрестностях синтоистского храма Ивасимицу Хатиман, на холме, недалеко от Киото. Когда я понял, сколько вещей можно из него сделать, то начал серьезно заниматься этим растением. Тогда я и нанялся хранителем рощ, потому что в таком месте мог полностью посвятить себя бамбуку, да еще и получать за это деньги.
С тех пор как я здесь, только один бамбук не открыл мне все свои тайны — кико-чико, черепаховый бамбук. Название я дал ему за сочленения неправильной формы, которые переплетаются поперек ствола, образуя выпуклости наподобие куполов, похожие на черепаший панцирь. Удивительно то, что в один прекрасный момент эта неправильность исчезает и ствол приобретает нормальную форму. Причину такого превращения я так и не сумел открыть. Когда об особенности этого бамбука стало известно, жадные люди, разумеется, стали уделять ему внимание. Всюду начали выращивать целые плантации, но их ждало разочарование: все, кто сажал его, чтобы извлечь из этого выгоду, не смогли получить «черепаху» — он рос, как обычный бамбук, и не показывал своей красоты. Я не торговал подобными вещами в господском саду. Любопытным я позволял смотреть. Для них он, однако, был сам по себе драгоценностью.
После многолетних опытов с двумя видами бамбука я достиг больших успехов. Я вывел из ма-даке подвид, который назвал быстрорастущим бамбуком. Самые лучшие экземпляры могли за двадцать четыре часа вырасти на целых сто двадцать сантиметров. Но и с этим видом, как и со всеми, о которых я что-то узнавал, творились странные вещи. Некоторые побеги исчезали, будто их и не было.
В этом месте Сунг остановился. Итак, отсюда даймё взяли орудие для мучения сёгуна. Ему было очень неприятно это открытие. Обуто Нисан словно вел с ним безмолвный разговор.
Исчезло у меня и несколько экземпляров гигантского бамбука, который я получил, скрещивая зеленый с бирманским бамбуком. Это были побеги того вида, который достигает тридцати шести метров в высоту, а в толщину — тридцати сантиметров и более. Пока я изучал бамбук, мне и в голову не приходила мысль о человеческом зле, том семени, что растет быстрее даже этого растения. Когда я понял, что некоторые виды, имеющие на поверхности ствола мелкие волоски, могут быть смертельно опасны для того, кто вотрет их в кожу, — они приведут к мучительной смерти, — то записи об этом закопал глубоко в землю, так, чтобы и самому о них забыть. Однако наблюдая за всевозможными свойствами различных родов, я не мог избавиться от ошеломляющего осознания того, что мне открывалось. Я мог только представить, что должен чувствовать человек, которому красивые волоски, служащие растению для обороны, попадут под кожу и начнут вести там свою битву, вызывая зуд, сначала легкий, а потом все более сильный! А ведь эти волоски можно смешать с едой. Причину смерти невозможно раскрыть, если только убийца сам не признается.
