Логика показалась мне странной. По-моему, при таком раскладе под защитой оказывалась прежде всего сама создательница, а не мы. Райли поспешно продолжил, не давая нам осмыслить сказанное.
— Разумеется, теперь, когда они собрались возвращать себе Сиэтл, это уже неважно. Мы подкараулим их по дороге и уничтожим, всех до единого. Причем мы не просто отвоюем город, но и покажем другим кланам, что к нам лучше не соваться. Можно будет уже не заморачиваться с заметанием следов и не осторожничать. Кровь рекой, пей не хочу. Охоться хоть каждую ночь. Поселимся прямо в городе, и он станет нашим.
Вместо аплодисментов послышалось одобрительное рычание. Райли убедил всех. Кроме меня. Я не шевельнулась и не издала ни звука. Фред тоже, но разве поймешь, что у него на уме?
Я не поверила Райли, потому что от его обещаний веяло враньем. Или это я где-то ошиблась в своей логической цепочке. У Райли получалось, что только враги мешают нам охотиться без ограничений и ни в чем себе не отказывая. Но почему тогда остальные вампиры вынуждены таиться? Ведь иначе люди давно бы про нас узнали.
Я не могла сосредоточиться и разобраться, потому что дверь в подвал по-прежнему даже не дрогнула. Диего…
— Для этого нам надо действовать сообща. Сегодня я покажу вам кое-какие приемы. Боевые приемы. Сражаться — это не просто мутузить друг друга и валять по полу, как в песочнице. Когда стемнеет, пойдем наружу тренироваться. Выкладывайтесь по полной, но не забывайтесь. Больше никаких жертв в нашем клане! Мы нужны друг другу, все до единого! И без глупостей. Если думаете, что мои слова можно пропускать мимо ушей, вы ошибаетесь. — Райли умолк на секунду, изменившись в лице. — Вот отведу вас к ней, поймете. — Я вздрогнула, и остальные, видимо, тоже — по комнате пошла волна. — Буду держать вас, пока она отрывает вам руки, а потом медленно-медленно сжигает пальцы, уши, губы, языки и прочие лишние причиндалы.
Нам всем доводилось терять конечности, и все прошли через адское пламя, превращаясь в вампиров, поэтому мы вполне живо могли себе представить, что нас ждет. Но страшнее всего было не это. Страшнее всего было выражение лица Райли. Никакой злости, как обычно, когда он сердился, наоборот, полное спокойствие и хладнокровие, ничем не искаженные прекрасные черты, уголки губ приподняты в едва заметной полуулыбке. Я вдруг поняла, что это совсем другой Райли. Изменившийся, зачерствевший. Что могло так изменить его буквально за ночь и вызвать эту бездушную ровную улыбку?
