— Вы очень любезны.
Современная, но серьезная. Такая, какие мне нравились.
Но это были для меня нелегкие времена. Та закусочная была дорогая. Поэтому я заказывал только кофе и ходил туда пешком, чтобы не тратиться на автобус. Вечером, когда у меня была такая возможность, я ее поджидал на улице и мы шли вместе несколько десятков метров до ее дома.
Жила она с теткой. Поскольку отец у нее умер, а мать в деревне осталась вдовой с тремя младшими дочерьми, жившая в Палермо тетушка предложила к ней переехать и сразу же нашла ей место у своей приятельницы — хозяйки закусочной. Таким образом Нучча получила даровые и стол, и кров и посылала все деньги домой, не оставляя себе даже тысячи лир. Золотая девушка: такую трудно сыскать даже в деревне, уж не говоря о таком большом городе, как Палермо.
На Рождество она поехала к себе в селение, а я остался в Палермо. Без денег мне не хотелось возвращаться домой. А кроме того, это еще могло быть для меня опасным. Я написал, что не могу приехать на праздники и навещу их потом, не уточняя, когда именно. И на следующий день после Епифании отправился по оставленному мне адресу.
Нужного мне человека я не застал, и, так как я не знал, как его фамилия, служащий или приятель, который там был, встретил меня не очень-то любезно. Услыхав имя Ди Кристины, он немного смягчился, но все равно не пожелал мне ничего говорить. Поэтому мне пришлось прийти и назавтра, и я ходил туда ежедневно в продолжение месяца. Я уже дошел до ручки: чтобы сводить концы с концами, пришлось опять заняться грабежом. И на второй раз я уцелел просто чудом. Мужчина стал сопротивляться, и мне не оставалось ничего другого, как хорошенько дать ему по носу. Потом, свернув за угол, я увидел подъезжавшую полицейскую «альфу-900», которая случайно оказалась поблизости. Не прошло и минуты, как полицейские увидели лежащего на земле человека и я услышал включенную сирену. Я проскользнул в какую-то галантерейную лавчонку.
Время подходило уже к семи, и там была только хозяйка — пожилая женщина, испугавшаяся за свою выручку. Но поняв, что деньги мне не нужны, она поступила так, как я ей приказал: закрыла пораньше свою лавку и погасила свет. Пока мы пережидали, она рассказала мне о своем единственном сыне, который из-за судебной ошибки попал в Уччардоне:[29] в самом деле, судья был порядочный мерзавец. Потом она пожелала мне удачи и, прежде чем выпустить меня, сама выглянула на улицу.
Наконец друг дона Чиччо оказался на месте: звали его Бернардо Диана. Я не стал ему говорить, сколько раз приезжал сюда, чтобы его застать, он же держался со мной более по-дружески, чем я ожидал. Он сказал, что если у меня нет больших претензий, то кое-что для меня удастся сделать. Единственное затруднение в том, что палермцы не желают иметь дело с приезжими. Но поскольку я служил дону Пеппе Дженко Руссо, а потом доктору Микеле Наварре, рекомендует меня дон Чиччо Ди Кристина и обо мне известно, что я преданный «пиччотто», на которого можно положиться, то, возможно, для меня будет сделано исключение. В случае, если я умею довольствоваться немногим.
