В гостинице я спросил Франческо Ди Кристину. Служащий сказал, что его давно уже не видно, он болеет. Но здесь люди не были так недоверчивы, как садовые сторожа, и я умел с ними разговаривать. Служащий добавил, что на конец ноября заказаны номера, точной даты он не знал. Я оставил ему на чай пятьсот лир.
Наконец мне немного улыбнулась удача. Каждое утро я ходил на площадь Куаттро Канти. Усаживался на ступенях муниципалитета, откуда хорошо виден весь фасад гостиницы, и ждал. В тот день, когда я его увидел, я был взволнован, как мальчишка. Отец и сын сидели на заднем сиденьи. Шофер, молодой светловолосый парень, на вид северянин, высадил их и уехал. Я подошел не сразу: хотел, чтобы они освободились от всех своих дел.
Около четырех часов дня машина вернулась. Тогда я вошел в гостиницу, опередив шофера. Ди Кристина разговаривал с какими-то людьми, но я понял, что это лишь светская болтовня. Я подошел к нему. Выглядел он больным и постаревшим. Я поцеловал ему руку.
— Да благословит вас господь, дон Чиччу.
Он, прищурившись, взглянул на меня. Его сын Джузеппе тоже смотрел на меня, но не узнавал. Остальные, продолжая беседу, отошли в сторону.
— Так ты жив?
— Да, ваша милость.
Дон Чиччо сказал несколько слов Джованни, объясняя, кто я, и почему он удивился, меня увидев. Мне от радости хотелось прыгать, как козленку: я не ждал столь отеческого приема. Ведь к тому же я тогда не знал, что семья Ди Кристины не очень-то симпатизировала Лиджо.
— Ну и как же сейчас у тебя идут дела? — спросил наконец дон Чиччо.
— Да как они могут идти, когда нет Доктора? Кое-как перебиваюсь.
— И ты хотел бы остаться в Палермо?
— Да, ваша милость.
— Глупая твоя башка, ничего-то ты не понимаешь! Здесь нам всем каюк! — вдруг заорал он. И жестом подозвал одного из своих приятелей, которые, прекратив беседу, уставились на нас.
— Дино, пойди-ка сюда, я хочу познакомить тебя с этим парнем…
На улице шофер ожидал их, прислонившись к машине. Когда отец и сын уселись в автомобиль и все, подняв руки, стали махать им на прощание, я увидел, что Джузеппе смотрит на меня из полуопущенного окна машины. Он глядел на меня пристально и настороженно, как охотничий пес, почуявший прячущуюся в зарослях куропатку.
Едва машина отъехала, человек, которого дон Чиччо назвал Дино, попрощался с друзьями. Потом повернулся ко мне. На вид ему было лет тридцать пять. Хотя он этого и не сказал, было видно, что он не очень-то обрадован знакомством со мною. Но Франческо Ди Кристине никто не мог отказать. Прогуливаясь взад-вперед со мной по панели, он начал меня расспрашивать. Он хотел знать, как и почему меня взял к себе Доктор, чем я занимался после его смерти и сколько раз сидел в тюрьме. Я ответил, что этого опыта пока не приобрел.
