Первым делом нужно было раздобыть деньги. Мне бы хватило самую малость, лишь на самое первое время, чтобы немного оглядеться и спокойно решить, что делать дальше. Я ограбил только три лавки, все в субботу под самый вечер, в центре города. Я входил в помещение или глядел сквозь витрину, оценивал ситуацию, смотрел, где находится касса, что за физиономия у хозяина. Если он выглядел человеком решительным, то отказывался от своего намерения и уходил: я не хотел никого убивать из-за каких-то грошей.
В конце концов за десять минут я управился во всех трех: колбасной лавке, магазине готового платья и в большом баре. За исключением магазина, где, кроме меня и хозяйки, никого не было, в двух других местах был народ, но посетители ничего не заметили: два словечка решительным тоном, деньги в карман — и быстрым шагом, но только не бегом, к выходу! Вернувшись в пансион, где снял комнату, я пересчитал ассигнации: теперь два-три месяца я мог прожить без хлопот. Мае больше и не надо было.
Часть денег я спрятал, другими набил карманы и пошел хорошенько поужинать. Я сидел в тепле, как граф, на столе передо мной стояла бутылка кьянти, и я сам себе не верил. Ночью я великолепно выспался. Комнатка у меня была слишком тесная, но зато я жил один: в других комнатах стояло по две-три кровати. Владельцы пансиона были родом из Капицци. Хозяйка хлопотала по дому и, по-моему, наставляла рога мужу, который был гораздо старше ее и полуинвалид. Кроме них было двое детей и мать мужа — тетушка Мараннина.
Я рассказываю об этом потому, что именно тетушка Мараннина, сама того не ведая, спасла мне жизнь. Это была добрая старушка и больше любила постояльцев, чем свою невестку. У уроженцев Капицци очень забавная манера разговора: когда ты их о чем-то спрашиваешь, они тебе отвечают тоже вопросом. Например, я однажды спросил тетушку Мараннину, где ее невестка, а она в ответ:
— А откуда я могу это знать?
Ну ладно, хватит об этом. На следующее утро я собирался пойти в порт взглянуть на море и посмотреть, не подвернется ли какой счастливый случай. Но я еще не знал палермцев. Если с ними заговаривает незнакомый человек, они даже не отвечают. Чужаков они не ставят ни в грош, а я не мог скрыть своего говора жителя внутренней части острова. В конце концов около четырех часов дня я пошел обратно в пансион. Прогулка моя была безрезультатной, но у меня родились кое-какие идеи, которые мне хотелось не спеша обдумать.
