— Значит, надо перераспределить, — настойчиво проговорил Зацепин.
— Не вижу необходимости.
— А я вижу.
— Может, все же подождать? — упорствовал Леонтий.
— Я же сказал — нельзя. — Глаза-шильца прямо-таки впились в лицо бригадира.
— Ладно, — вздохнул Леонтий, — пусть будет по-вашему.
Третью секцию устанавливали уже новые люди — братья Устьянцевы и Андрей Чесноков. А сначала послал сюда Леонтий Потапова и Юрия Бородкина, которые первыми закончили порученную им работу — затяжек натаскали столько, что их хватило на всю дорожку от откаточного штрека до устья лавы. А третьим отправился Михаил Ерыкалин. Он сам упросил Леонтия: ему, звеньевому, хотелось в течение первой же смены познакомиться со всеми процессами монтажа.
И если Бородкин подчинился молча, тотчас же уступил место Андрею Чеснокову, то Потапов из лавы ушел сердитый и злой.
— Ненужными стали. Чужими. Это мы-то, свои! Не нравится мне это.
— Почему? — спросил Юрий Бородкин. — Не все ли равно, где вкалывать!
— Эх ты, глупец! Гордости в тебе еще никакой нет. А она должна быть. Иначе пропадешь.
Оставшись наедине с Леонтием, Михаил спросил:
— Ты что, не доверяешь им? Вон Потапов как нахмурился. Того и гляди опять вскипит.
— Шумел?
— Еще как! И этот, напарник его, парнишка молодой, а тоже с гонором.
— Плохо работали?
— Не сказал бы. Просто не привыкли к нам, чужаками считают.
— Это пройдет, — улыбнулся Леонтий, с тревогой спросил: — Трудно было?
— Нет, все шло как по маслу. Прямо одно загляденье.
Леонтий рассказал Михаилу о сомнении начальника участка, с сожалением проговорил:
— Уж больно осторожничает. Не привык я с такими осторожными работать. Не по душе.
— А мне, думаешь, по душе? — горячо поддержал товарища Михаил. — Прибежал с полчаса назад, как ошпаренный, и давай охать да ахать. Не так поставили, не так стукнули... Верно, пужливый.
— Вот-вот, пужливый, — согласился Леонтий и повторил: — Не по душе мне это. Не дай бог, беду еще накличет.
Так и случилось, беду Зацепин будто нарочно накликал. Уже с пятой секции начались непредвиденные трудности. Каждая минута приносила такие осложнения, которые невозможно было предугадать заранее. Пришлось Леонтию уже до конца смены пробыть вместе с Андреем Чесноковым и братьями Устьянцевыми. Не то что не доверял, просто было спокойнее. Отлучится на минуту-другую — и на душе тревожно: как там, все ли нормально? За другие операции он не волновался. У людей приобретался опыт, а вместе с ним приходила уверенность, что все будет сделано правильно. Здесь же все оказалось гораздо сложнее.
