— Может, они так и думают, но не я. Я стараюсь сохранить все тот же детский взгляд, это помогает мне двигаться вперед. Если я это потеряю, то потеряю энтузиазм. Поэтому я люблю говорить с обычными читателями — всеми, кто встречаются на моем пути, когда я езжу по Бразилии. Бразилия — удивительная страна. Люди здесь, особенно в глубине страны, очень открытые, с чувством собственного достоинства. Их не так-то легко смутить. Они искренни и не любят околичностей, тогда как твой успех порой настораживает даже близких тебе людей. Поэтому в конце концов у тебя остаются те немногие друзья, которые тоже не дают себя смутить, — возможно, потому, что сами пережили подобные трудности. Они меня понимают и не отдаляются.
— Для других людей ты уже не один человек, а два: ты и твой образ, образ знаменитости. Может быть, с одной стороны, ты действительно неприступная знаменитость, а с другой — остался таким же, каким был раньше, но они-то думают, что тебя прежнего больше нет, что ты окончательно превратился в знаменитость.
— Но я не хотел этого, как в 1979-80 годах, когда что-то в этом роде происходило. Сейчас, как ты знаешь, я открыт, доступен, я закрыт только для того, что меня не интересует, но не для жизни. Хотя каждый раз, когда я теряю старых друзей, я завоевываю новых. Может, это и не те, с кем я когда-то съел пуд соли, но это настоящие друзья, на которых я могу положиться.
— Как ты защищаешься от неминуемой зависти, которую должны вызывать твои успехи, особенно у других писателей?
— От зависти я защищаюсь при помощи магических приемов. Я создаю защитный барьер, потому что не борюсь против нее. По-моему, зависть — самый разрушительный из смертных грехов. Ведь завистник не говорит: «Я хочу добиться того же». Нет, он говорит: «Не хочу, чтобы у такого-то это было». Это очень низко, человек хочет уравнять весь мир в низшей точке. Я знаю, что могу погубить себя сам, что Бог может меня уничтожить, но только не зависть. Зависть губит только тех, кто пригревает ее у себя на груди, как ядовитую змею.
Глава IV. Политика и этика
«Для меня заниматься политикой означает ломать стену культурных предубеждений, которая нас окружает».
«Нужно, чтобы все поняли: писатель играет не более важную роль, чем продавец кокосов».
Всю свою бурную юность Пауло Коэльо был активным участником самых радикальных движений — даже «Битлз» казались ему консерваторами. Он всегда был радикалом. Мечтал об альтернативном обществе и погружался с головой в марксистские течения. Он всегда открыто заявлял о своих политических и этических взглядах как радикал, противостоящий системе, и дорого заплатил за это: ему пришлось пережить психиатрическую клинику, тюрьму, пытки.
