– Не вы один, – Клара пожала плечами. Эти плечи хотелось обнять. – Все бьют. Так что вы мне хотите сказать? Только быстрее, прошу вас. Вы по делу?
Она была равнодушна. Она была неприступна, как снежный пик. От нее веяло холодом.
– Я вот что, – сказал Ксавье. – Я тут э-э… проходил мимо и подумал… – «Господи, что несу!» – ужаснулся он. – Я подумал, что, может быть, вы сейчас свободны и мы могли бы слетать вместе э-э…
– В долину Счастья? – спросила Клара.
– Д-да, – растерянно сказал Ксавье. – В долину Счастья. А как вы догадались?
– Все предлагают именно туда. Я вам нравлюсь?
Ксавье кивнул.
– Может быть, вы даже любите меня? – спросила Клара.
– Да, – сказал Ксавье. Он чувствовал, как его лоб покрывается бисеринами пота. – Да. Я вас люблю.
– Тем хуже для вас, – сказала Клара. – Впрочем, я вам сочувствую. Но, видите ли, дело в том, что я вас не люблю. Я вас даже не помню.
Ксавье отступил на шаг. Украдкой облизнул пересохшие губы. Что ж, этого следовало ожидать, к этому надо было быть готовым. Тоже мне – размечтался, расслабился… Лопух. А ведь она права: кто я такой, чтобы мечтать о ней? Нет, надо начинать как-то иначе, с нуля, может быть, с примитивных традиционных ухаживаний, настойчиво и расчетливо, как это ни противно…
– Не надо, – сказала Клара. – Пожалуйста, не надо. И цветов тоже не надо, пожалейте рощу. Уходите, прошу вас.
– Почему? – спросил Ксавье. Перед глазами у него плыло. – Я вам неприятен?
– Вы мне безразличны. Извините меня, но мне сейчас действительно трудно. Может быть, вы избавите меня от объяснений?
– Да-да, – Ксавье кивнул, и слипшаяся прядь волос упала ему на глаза. – Конечно. Разумеется. Могу я прийти еще?
Она покачала головой.
– Но почему?!
– Потому что прошло время, когда меня это забавляло, – сказала она. – Вы еще не поняли? Ведь говорили же вам, что вы сюда еще вернетесь… да мы каждому это говорим. И никто не делает выводов. Возвращаются, лепечут, потеют… Одно и то же. Обычно по одному в день, это бы еще ничего, но сегодня из-за этого суда вы у меня уже третий. Одно и то же, одно и то же… все вы одинаковы. Максут говорит, что это что-то вроде первой детской любви, со временем проходит. Не приходите больше, прошу вас. Не придете?
– Приду, – упрямо сказал Ксавье. – Врет ваш Максут. У меня это не пройдет.
Она пожала плечами. Ее белый халат мелькнул в дверях приемной, превратился в светлое пятно в полутьме коридора. Она уходила – навсегда. Ксавье чувствовал, что навсегда.
