Может быть, многие хотели летать со мной, потому что чувствовали во мне родственную душу и большое желание летать, летать. Я никогда не оскорбляла девочек за какие-то их мелкие недочеты. Когда было возможно, я первая начала давать управление штурману.
Я очень переживала, когда у меня забирали самолет, так как командир считала, что мне, как политработнику, не обязательно летать. Вот что вспоминает заместитель редактора фронтовой газеты С. С. Мунтян: «Видел однажды плачущего комиссара Ирину Дрягину — стоит посреди улицы, а слезы крупные, как горошины, катятся по лицу и, падая наземь, поднимают пыль… «Что с тобой, Иринка?» Иринка долго молчит, а потом, еще больше разрыдавшись, сквозь зубы говорит: «Забрали мой самолет, и я сегодня не летаю». Мне хочется смеяться, но жалко обидеть. Уж очень искренние и чистые слезы».
После битвы за Сталинград, где участвовали наши подруги летчицы на самолетах Пе-2, их перевели на наш фронт. Я узнала, что с их дивизией, летающей на пикирующих бомбардировщиках, к нам переведен и мой любимый парень — Евгений Силкин. Подвернулась оказия, и мне разрешили слетать к нему на аэродром, в Выселки. Командир его полка разрешил нам увидеться, так как знал, что у Евгения есть любимая девушка в полку ночных бомбардировщиков. В письмах мы довольно смело посылали друг другу поцелуи и обещания после войны вместе посмотреть фильм «Большой вальс» — это был наш пароль… Когда же встретились в его полку, то боялись дотронуться друг до друга, обняться, поцеловаться, а сидели и рассказывали друг другу о наших боевых делах. Так, у Евгения отказало (не выпустилось) колесо, и садиться на одно было очень трудно и опасно. Нужной высоты, чтобы выпрыгнуть с парашютом, не осталось. И он посадил свой самолет благополучно: спас дорогостоящий Пе-2 и жизнь экипажу. За это его наградили орденом Красной Звезды и отметили в приказе по дивизии.
Настало утро, а мы все говорили и говорили… Я пообещала ему, что когда слетаю в Саратов, то смогу прилететь на своем самолете и побыть с ним побольше. Возвращаясь из Саратова, я посадила самолет на аэродроме Выселки. Меня прибежала встретить моя школьная подруга Лена Лукина (из 125-го гвардейского полка имени М. Расковой) и сообщила мне страшное известие, что Евгений Силкин погиб накануне в неравном бою. Предложила мне переночевать в их полку, базировавшемся на этом аэродроме. Но я полетела со своим горем в свой полк. Мои боевые подруги уже все знали и встретили меня с большим сочувствием. А Галя Докутович даже записала в своем дневнике 21 августа: «Прилетела сегодня Ира Дрягина с Раей Ароновой, они летали за самолетом, который Ирине подарил институт. В Саратове, при вылете в полк, «забарахлил» мотор. Ирина посадила самолет на малюсенькую площадку, ну просто баскетбольную… Залетели в Выселки, и тут Иринке новый удар — Женя Силкин сгорел при выполнении боевой задачи» («Сердце и крылья». Минск, 1957).
