Остановились мы в гостинице «Каспий». Утром встали пораньше и поспешили к морю. Март, холодно, но какие-то люди купались. Этих чудаков здесь называют «моржами», потому что они не боятся холодной воды.
— Я бы тоже искупался, но если б чуть потеплее, — с завистью проговорил я.
— Что ты, что ты, — закричал Рамазан, — в море купаться нельзя!
— Почему? — удивился я.
— В море акулы водятся.
Ребята засмеялись, я тоже.
— Сам ты акула! Это в океане акулы бывают, а в Каспии их нет.
— А вдруг волна затянет и утонешь?
— Ну и трус же ты, — удивился я.
— А мне отец говорил… — обиженно оправдывался Рамазан. — Он однажды пошёл купаться в море, волны стали его захлёстывать, чуть ко дну не пошёл. Хорошо, товарищ за волосы поймал… Он теперь только с арканом купается.
— Как с арканом? — спросил кто-то из ребят.
— Очень просто. Один конец привязывает к ноге, другой — к большому камню на берегу. Если вдруг волна накатит, он, держась за аркан, выбирается на берег.
Мы все дружно рассмеялись. Вот что значит жить в горах и не видеть моря!.. А потом мне взгрустнулось. Вспомнил своего отца. Если бы не эта проклятая болезнь, он и сейчас был бы жив. И уж он-то не побоялся бы волн, плавал бы без аркана. Мама говорит, что он был очень сильный и ничего не боялся…
После завтрака мы отправились во Дворец пионеров на выставку. Не хочу хвалиться, но из пятидесяти работ только несколько были премированы, и среди них мои работы. Я тоже получил премию.
В Махачкале мы прожили несколько дней, и я, конечно, побывал в гостях у своего родного дяди. В прошлый приезд мы с мамой уже были у них, и потому я довольно быстро нашёл дом, в котором они живут. Ну и домище! В нём, кажется, уместился бы весь наш аул. Жить там, наверно, удобно. Ни тебе дымного очага — вместо него газовая плита, — и за водой не надо ходить. Но мне было бы скучновато. Ни коров, ни кур. Даже собаку толком негде держать. Води на поводке, как напоказ.
Когда я был в гостях у родственников, мои двоюродный брат Анвар рассказал про Аслана интересную историю.
Когда-то чабаны перегоняли овец на зимние пастбища несколько дней. Овцы дорогой тощали, чабаны уставали. А теперь, как только отары спускаются с гор, на станции Инчхи их грузят в товарные вагоны, и не успеешь оглянуться, они уже на пастбищах.
В прошлом году на этой станции как-то ранним утром начали погрузку отар дяди Мухтара. Суматоха, конечно, была страшная. Дядя Мухтар загонял овец в вагоны, овцы пугались поезда, толкались, блеяли, а Аслан, высунув язык от жары, лежал у вагона. Поезд тронулся, но Аслан продолжал лежать. Дядя Мухтар кликнул его, Аслан лениво поднялся; наверно, не понимал, что поезд — этот огромный дом — может вдруг поехать. И только когда вагон укатил, он побежал догонять. Вскочил на ступеньку, но не удержался и рухнул. Аслан помчался за уходящим вагоном, но поезд набирал скорость. Всё чаще стучали колёса. Дядя Мухтар смотрел на Аслана и не знал, что делать. Расстояние между ними увеличивалось, скоро собака стала чёрным пятнышком, а потом и совсем исчезла в дыму.
