Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в бою | страница 24
А Ханс? Он воздерживался от какой-либо точки зрения. Для него гибель «ЛАГа» началась уже тогда, когда он занимался подготовкой призыва Дори и Эрнста. Блондин улыбнулся. Для Длинного в зачет шла только служба в мирное время! А что было потом, он просто не принимал всерьез. Исключение составляла, быть может, группа, которой пытались привить основные солдатские навыки в батальоне охраны. Службист? В общем-то, нет. Он просто придерживался своего взгляда, и, если здраво рассуждать, он был даже прав, так как немногие «Цыплята» могли выполнить требования службы мирного времени. Но шла война, а для нее годились и второй, и третий гарнитуры. Главное — чтобы был гвардейский рост, а те, кто не хотел лучшего, пришли добровольно. И этого твердо придерживались. Это была традиция, и в этом было виновато название: «ЛАГ» — «Лейбштандарт Адольф Гитлер», или «Длинные бедные собаки»[7]!
«Длинные бедные собаки».
Блондин не мог уснуть. Он очень устал, но пребывал в состоянии между сном и бодрствованием, между воспоминаниями и настоящим. Было так, как будто он смотрел кино, сцена сменяла сцену, без переходов, в разных ракурсах и освещении. Один раз резкие и отчетливые, а затем опять размыто-схематичные, а между ними — лица и карикатуры. Товарищи, как они смеются, и как они выглядят, как умирают, голоса, обрывки слов, крики и музыка — полифоническая, ясная мелодия и сильный резкий женский голос… «Я знаю, чудо случится…» С большим трудом он пришел в себя. Он вспотел, и ему не хватало воздуха. Стояла удушающая жара. Солнце палило вовсю.
Дори с голым торсом лежал на сиденье рядом с водителем и спал. Машину вел Эрнст.
— Эрнст, где мы?
— Спроси у генерала, Цыпленок. Он, может быть, знает.
Они ехали дальше, обливаясь потом. Останавливались, ругались, ехали, останавливались, ехали. Вечером рота остановилась в редколесье.
— Вылезай!
Эрнст уже стоял на дороге, уперев руки в бока, выгнув спину, выпятив живот вперед, и зевал.
— На сегодня хватит!
Дори свесился телом через открытый кожух радиатора. Блондин оглядывал местность, а когда не увидел ничего примечательного, спросил:
— А где устроим пикник?
Эрнст хотел ответить, но тут откуда-то из головы колонны закричали: «Канистры для бензи-и-ина!»
— Началось, — ругнулся Эрнст и, обращаясь к Дори, сказал: — Мы принесем канистры.
Они пошли, встретили Вальтера и Петера, Пауля и Йонга и всегда немножко грустного, угрюмого Куно. Он вдруг остановился.
— Что случилось, Куно?
