Тех, кто шел пешком, тоже охватила паника. Толпа заволновалась и, словно подталкиваемая незримым кулаком, кинулась вперед. Люди в исступлении стали теснить, давить друг друга. Гомон смешавшихся голосов, проклятий, окликов рухнул в густеющий мрак.
Поначалу Варнецкие поддались суматохе — толпа напирала на них со всех сторон. Случилось так, что первая волна паники захватила Зоську на некотором расстоянии от Анджея. Она хотела было пробиться к нему и тут увидела, что, подталкиваемый откуда-то сбоку, он быстро отдаляется и вот-вот исчезнет в темном муравейнике. Зоська в ужасе закричала. И тотчас — словно нечеловеческая сила вступила в нее — стала продираться сквозь толпу, отдаляющую ее от Анджея. Она и сама не успела осознать, когда и каким образом ей удалось к нему пробиться. Судорожно вцепившись ему в плечо, она, дрожа всем телом, все повторяла побелевшими губами: «Боже, боже!»
Анджей уже через две-три минуты стал сопротивляться панике. Быстро сориентировавшись, что тревога ложная, он напряг все силы, чтобы вырваться из стихийного людского потока. Поначалу даже высокий рост и мощные плечи не помогли ему. Коллективное безумие оказалось сильнее. И тут презрение, которое он всегда испытывал к толпе, вспыхнуло в нем с неистовой силой. «Быдло, черт побери!»— крикнул он. И, уже не считаясь ни с чем, принялся отпихивать от себя ближайших к нему людей; с силой, удесятеренной яростью, широко расставив локти, он с трудом, шаг за шагом, прокладывал себе дорогу к краю шоссе. Наконец ему удалось туда выбраться, а поскольку толпа продолжала напирать, он прыгнул, спасаясь от нее, в придорожную канаву, увлекая за собою Зоську.
Какое-то время они тяжело переводили дыхание. Над ними все также клубился и безумствовал хаос. Автомобили гудели теперь непрерывно. Анджей, опершись о ствол росшей на обочине вербы, откинул со лба спутавшиеся волосы и понемногу приходил в себя. Зато Зоська не переставала трястись и, едва отдышавшись, завела свое исполненное ужаса и волнения: «Боже, боже!»
— Прекрати! — сказал наконец Анджей. — Чего стонешь? Ничего не случилось.
Зоська прижала руки к груди.
— Умоляю тебя, Анджей, давай не будем останавливаться в этой деревне…
— Почему?
— Тут страшно.
— Что тут страшного? Думаешь, в другом месте лучше?
— Не знаю, я боюсь.
— Глянь, сколько времени, сейчас половина девятого, через полчаса совсем стемнеет. Сможешь идти всю ночь? Как хочешь — я могу.
— Всю ночь?
Анджей, сощурившись, взглянул на нее.
