Пальцы его, безостановочно поглаживавшие основание затылка и шею молодой женщины, сместились и принялись ласкать ее горло, плечи. Дженет ощутила, Как блаженно заныли, твердея, соски, а все внутри словно расплавилось в тягучем огне желания. Ноги у нее подкашивались, она упала бы, не держи ее Леон. Запустив руку ему под рубашку, она со всей силы вцепилась в его плечи, точно тонула, а он ее спасал.
Чуть отстранив льнущую к нему красавицу, Леон прочертил дорожку поцелуев вниз по ее горлу, медленно пробираясь еще дальше – туда, где вздымались и волновались два округлых всхолмия. Дженет слабо всхлипнула. Неистовое биение сердца громом отдавалось у нее в ушах.
Однако внезапно к этому стуку добавились какие-то иные, резкие удары. Одурманенная поцелуем, Дженет лишь с некоторым запозданием осознала, что это стучат в дверь кабинета.
Леон, нахмурившись, выпрямился, ослабив хватку, и она, вырвавшись, стрелой метнулась прочь, закрывая руками пылающее лицо и пытаясь отдышаться.
– Кто там? – окликнул Леон.
– Альберт, месье. Я хотел сообщить вам, что прибыла мадам Ориво.
– Спасибо, Альберт. Сейчас же выйду. И пожалуйста, сообщи о приезде моему дяде.
Маркиз вновь поглядел на Дженет. Взгляд его был холоден, отстранен.
– Ваша крестная появилась весьма своевременно, ma belle. Она спасла нас обоих от чудовищной ошибки. – Он помолчал и продолжил: – Я пойду встречать ее, а вы, возможно, предпочтете выйти через сад. Чуть позже я пошлю за вами кого-нибудь из горничных.
– Да, – еле слышно отозвалась она, – так будет лучше всего.
Почти бегом, чуть пошатываясь, она бросилась к дверям в сад. Ей показалось, будто он окликнул ее: «Жанет!» – но она не остановилась, даже не обернулась. До боли прикусив нижнюю губу, ничего не видя перед собой, Дженет уходила все дальше от дома по залитым солнцем дорожкам, а в ушах все звенели слова «чудовищная ошибка».
Ей казалось, она умрет от стыда. Но некий внутренний голосок нашептывал, что жить дальше, никогда более не ощутив крепких объятий Леона и вкуса его поцелуев, пожалуй, ничем не лучше, чем умереть.
Уехать и больше никогда не увидеть его… Не слышать его голоса, не видеть, как губы его изгибаются в этой медленной, чуть насмешливой улыбке… Да разве это жизнь! Все равно что краешком глаза узреть рай, – и знать, что тебе туда никогда не суждено попасть. Дженет никогда еще не испытывала такого горького разочарования, такого душевного опустошения.
И бесполезно твердить себе, что они с Леоном и знакомы-то всего несколько дней, что она страдает просто-напросто от острого приступа физического влечения, которое очень скоро пройдет само собой. Сердце не обманешь, а оно твердило: все куда глубже, ведь ты хочешь провести с ним всю жизнь, до последнего дня – смеясь вместе с ним, время от времени споря с ним и даря то счастье, которое не в силах подарить ему ни одна другая женщина на всем белом свете.
