— Какой ещё? — спрашивает она.
— Ирландский наёмный слуга.
Она смотрит на меня молча, покачивая головой. Потом опускает взгляд на диаграмму.
— Либо мы поставим ей в желудок трубку, — говорит врач. — Либо она умрёт с голоду.
Заглядываю в тёмные тайны, сокрытые во внутренностях её уха, и спрашиваю — может, лучше рассмотрим ещё какие-нибудь варианты?
Вглубь по коридору стоит медсестра, и кричит, уперев в бока кулаки:
— Мисс Маршалл!
А врач вздрагивает. Поднимает указательный палец, чтобы я замолчал, и просит:
— Послушайте, — говорит. — Мне в самом деле нужно идти завершать обход. Давайте продолжим разговор в ваш следующий визит.
Потом оборачивается и проходит десять из двенадцати шагов к тому месту, где ждёт медсестра, и произносит:
— Сестра Гилмэн, — говорит она, её голос звучит напором и слова врезаются друг в друга. — Вы могли бы проявить малейшее уважение к моей персоне и назвать меня доктор Маршалл, — говорит. — Особенно в присутствии посетителя, — говорит. — Особенно если вы собрались орать через весь коридор. Это минимум вежливости, сестра Гилмэн, но я считаю, что его заслуживаю, и мне кажется, что если вы сами начнёте вести себя как профессионал, то обнаружите, что и другие вокруг совершенно точно проявят куда больше желания сотрудничать…
К тому времени, как я приношу газету из зала, мама уже спит. Её жуткие жёлтые руки скрещены на груди, пластиковый больничный браслет заварен на запястье.
В тот миг, когда Дэнни наклоняется, с него падает парик, приземляясь в грязь и лошадиный навоз, а почти две сотни японских туристов хихикают и толпятся спереди, чтобы заснять на видеоплёнку его бритую голову.
Говорю:
— Извини, — и лезу поднимать парик. Он уже не особо белый, к тому же воняет, — ведь, пожалуй, тысячи собак и цыплят отливают на этом месте каждый день.
Когда он нагнулся — галстук свесился ему на лицо, не давая смотреть.
— Братан, — просит Дэнни. — Скажи мне, что там творится?
Вот он я, трудовой народ ранней колониальной Америки.
Дурацкое дерьмо, которое мы делаем за деньги.
С краю городской площади за нами наблюдает Его Высочество Лорд Чарли, губернатор колонии, торчит со скрещенными руками и ногами, расставленными почти на десять футов друг от друга. Доярки таскают туда-сюда вёдра с молоком. Башмачники стучат молотками по башмакам. Кузнец всё время колотит вдали по одной и той же железяке, прикидываясь, как и все здесь, что не смотрит на Дэнни, стоящего раком посреди городской площади, снова запираемого в колодки.
