— Григорий! — окликнула его колдунья, и Гжесь очнулся. — Пора расписку писать! Или вы передумали?
— Расписку? Ах да… Нет, не передумал.
Он написал всё, что продиктовала колдунья, вывел внизу свою фамилию. И только потом осознал, что в комнате появились ещё какие-то люди. Кто это был, Гжесь так и не понял, ему было всё равно, они что-то двигали, чем-то звякали и переговаривались вполголоса.
У кресла, куда его посадили, была жесткая высокая спинка. Очень неудобно, хотелось расслабиться, лечь и закрыть глаза. К коленям подкатили како-то металлический ящик на колесиках, в его боках отражался блеск огней и слепящие вспышки. И рядом слышалось негромкое бормотание. Голос был её, колдуньи, а слова непонятные.
Гжесю вдруг стало смешно: колдуны и чародеи, пользуются какими-то приборами, шаманят, твердят заклятия, чтобы в его ауре раздавить пузырьки. Не сумев сдержаться, он захихикал, но кто-то стоящий позади, сердито шикнул в ухо.
Вдруг перед глазами опять сверкнуло, запахло разогретым металлом и что-то больно царапнуло плечо. А потом затрещало, хлопнуло, и огни исчезли. Гжесю показалось, что его вывернуло наизнанку, сознание совершило бешеный кульбит, от которого из ушей словно выпали затычки, а с глаз слетели запотевшие очки. И он снова мог нормально видеть и слышать.
Что это было, черт возьми?!
— Туши! — орал кто-то визгливым фальцетом. — Туши, мать её!
— Сколько раз говорил, убирай ты эту тварь полоумную! Психопатка, а не кошка! — вторил ему другой. — Да не водой, тряпками накрывай!
— Она ещё и шандал свалила, туши скорее!
Гжеся накрыло волной удушливого дыма, он закашлялся, вскочил и отбежал к окну. Путаясь в шторах, искал защелки, а за спиной продолжали ругаться и суетиться. Голова кружилась, словно он только что соскочил с безумно вращавшейся карусели. Наконец, он щелкнул последним шпингалетом, и рама распахнулась, больно ударив по лбу. Влажный ночной ветер ворвался в комнату, задувая свечи и разгоняя дым.
— Нора, бедная киска, — печально произнес голос Софии.
— Что это было? — спустя пару минут смог, отдышавшись, спросить Гжесь.
— Кошка запуталась в проводах и устроила себе маленький электрический стул, — ответили ему из темноты. — Прикройте окно, пробки выбило, а свечи на таком ветру не зажечь.
— Я, пожалуй, пойду. — Гжесь захлопнул раму и обернулся. — В другой раз как-нибудь.
— Идите. Я вам позвоню, — устало отозвалась колдунья.
Высокий толстяк суетливо чиркал зажигалкой. Протискиваясь между мебелью и какими-то железяками, Гжесь увидел на хромированной поверхности скрюченное черное тельце и отвернулся. Бедная кошка. Пахло отвратительно, и продолжавшие куриться благовония не могли перебить вонь горелой изоляции и ещё чего-то.
