— Опять ты за своё! — стала ругаться тётушка-гном из пещерки. — Твои крошечные мозги давно засохли в голове, и только поэтому ты можешь думать, что такие великие тайны так запросто откроются тебе, старый ты безумец!
— Ну, слышал? — сказал он со вздохом. — И самое ужасное то, что она права.
— А амулет Детской Королевы? — спросил Атрей. — Ты думаешь, они не примут его в расчёт? Они ведь тоже существа Фантазии!
— Это, конечно, так, — сказал Энгивук, склонив голову, — но для этого они должны ВИДЕТЬ! А они не видят ничего.
— Что же ты мне посоветуешь?
— Ты должен делать то же, что все: ждать, что они решат. И не спрашивать, почему так, а не иначе.
Атрей задумчиво кивнул.
Маленькая Ургл вынесла из пещерки ведро дымящегося отвара, под мышкой у неё торчал пучок сушёных трав. Бормоча что-то, она подошла к везучему дракону, который всё ещё спал. Вскарабкалась на него и стала менять повязки на ранах. Громадный её пациент только блаженно вздохнул и потянулся.
— Лучше бы делал что-нибудь полезное, — сказала она Энгивуку, снова пробегая на кухню, — а не болтал глупости.
— Я делаю ОЧЕНЬ полезное дело, — прокричал муж ей вслед, — может, даже более полезное, чем все твои дела, но тебе никогда не понять этого, женщина! — И повернулся к Атрею: — Она способна думать лишь о насущном. Для настоящих прозрений у неё просто не хватает ума.
Башенные часы пробили три.
Если отец вообще заметил, что Бастиан не вернулся домой, то это случилось теперь. Может, он беспокоится и вышел из дому на поиски? Может, сообщил в полицию? Может, по радио объявили розыск? У Бастиана засосало под ложечкой.
Где же они будут искать? В школе? На чердаке?
На улице стало темнеть. Свет, лившийся из слухового окна, постепенно слабел.
Бастиан немножко походил по чердаку и обнаружил кое-что, никак не связанное со школьным хозяйством: измятый граммофон, несколько старых, потемневших картин в золочёных рамах, с этих картин строго глядели бледные лица; подсвечник с семью восковыми огарками. В углу что-то шевельнулось, Бастиан замер и только потом рассмотрел в темноте тусклое зеркало, в котором он отражался. Подойдя ближе и разглядев себя, радости он получил мало: толстый, лицо бледное, ноги коленками внутрь. Он помотал головой и вслух сказал:
— Нет!
Потом вернулся к своим гимнастическим матам. Теперь, чтобы читать дальше, ему приходилось держать книгу совсем близко к глазам.
— На чём мы остановились? — спросил Энгивук.
— На воротах Великой Загадки, — напомнил ему Атрей.
