— Да кто же нам её адрес даст? Коммерческая тайна, браток, никуда не денешься.
— Выходит, Младожанна на данном этапе для нас фигура номер один: убили охранника в её комнате, как раз в то время, когда она неожиданно покинула Центр.
Ильин сделал очередную пометку в блокноте, хотя по опыту знал, что кажущиеся перспективными версии редко подтверждаются. Сыщики вышли в коридор, и Кондратов кивнул ещё на одну дверь.
— А вот здесь, — сказал он, — работает единственный порядочный человек в этом Центре. Дармира. Да, не удивляйся, тут у всех ненастоящие имена. Взяли себе «кликухи» для понта, а доверчивые клиенты восхищаются: звучит-то красиво! Эта Дармира в быту Дарья Миронова. Смекаешь, откуда взялась её кличка? Так вот она — профессиональный психотерапевт, кандидат наук, высококлассный специалист. От неё одной тут польза.
— А сколько ей лет? — поинтересовался Ильин у всезнающего Кондратова.
— Тридцать шестой пошел.
«Ого, — с разочарованием подумал Ильин, — почти на шесть лет старше меня, — придется завоевывать её доверие». Он и представить себе не мог, какую роль скоро займет в жизни этой женщины.
Обстановка в комнате мало что говорила о самой хозяйке: цветы, небольшой диванчик, думочка у выгнутой спинки, торшер с зеленоватым абажуром, круглый столик под коричневой ажурной скатертью, на котором стоял небольшой букетик свежих полевых цветов.
«Идиллия, да и только. Возможно, Дармира — и в самом деле образцовая хозяйка, но не исключено, что убранство комнаты призвано способствовать задушевной откровенной беседе с клиентами, чтобы завоевать их доверие», — подумал Ильин.
— Ну вот, теперь ты, кажется, видел все, осталось только нанести визит Виринее. Пошли?
Ильин кивнул, и они, вернувшись в гостиную, прошли в дверь направо у иконы Божьей Матери, свернули в узкий проход, почти невидимый за выступом стены. Дойдя до комнаты Виринеи, Кондратов остановился и уже хотел постучать, но почему-то раздумал и сделал знак Ильину не шуметь.
Ильин с Кондратовым приникли к двери и стали прислушиваться к разговору за ней. Вообще-то Ильин с детства считал позорным и недостойным подслушивать, но сейчас информация сама плыла в руки и было бы глупо от неё отказываться. Мужской бас громко и раздраженно сказал:
— Надо было подумать, прежде чем вызывать милицию.
— Да когда я приехала, милиция уже была здесь: по сигналу тревоги на пульте они примчались с утра. — Женщина говорила подчеркнуто спокойно, с нотками превосходства в голосе. Сама по себе необходимость оправдываться возмущала её.
