Вкус яблок | страница 5
Лин всматривается: любовь, стягивающая двоих прочными канатами, его развод, оставленные дети. Его чувство вины и ее досада. Память о прошлом, встающая между ними. И его решение — вернуться, старая любовь не отпускает. Лин думает, что та, к которой он вернется, когда-то тоже сидела в ЦУУ и выбирала свой путь. Интересно, какой была удача в любви той женщины? Красным бутоном розы или тонким золотым колечком?
Лин закрывает лицо руками и раскачивается в такт словам старухи:
— Что же ты, милая, думала, дали тебе удачу за порцию мороженого, и всю жизнь королева? Эх, деточка, кабы все так просто было. Цена удаче-то твоей повыше оказалась.
— Любовь? — потеряно спросила Лин. — Это — цена?!
— Глупая ты, милая, может, молодая еще, потом поймешь. Выбирать-то будешь?
— Буду! — решительно встряхивает Лин волосами. Нашла: не любовь, так самого перспективного мужчину. Гар Ванд, писатель, леолетчик. Лин никогда бы с ним не встретилась, Ванд не интересовался СВ-дивами, но удача ждет ее через неделю на приеме по случаю нового леосезона.
— Лин, ты меня слышишь? — зовет муж.
Она водит пальцем по карте — бездумно, забираясь то на соседнее государство, то в горный край. Переплетение рек напоминает дороги судьбы. Даже странно, что рука так легко скользит по карте, свободно выбирая путь, не оглядываясь на удачу.
— Звонил Кан, поздравил тебя.
Гар завязывает перед зеркалом галстук. Лин думает, что надо бы встать и помочь — мужа раздражает необходимость самому себе вязать на шее узел, но остается сидеть.
— Говорит, такой гениальной интуиции не встречал за всю свою жизнь.
Лин молча кивает, и продолжает водить пальцем по карте.
— Маленькая женушка, я ушел.
Гар все-таки завязал галстук. Через минуту захлопывается дверь, и Лин осталась одна в самом большом и модном доме на Еловой аллее. Встает, подходит к зеркалу. И в тридцать два мисс-СВ хороша так, что даже свежесть юниц не затмевает ее.
— Это не интуиция, — говорит Лин зеркалу.
Правящий дом выбрал наследника. Это очень трудно сделать, когда претендуют два близнеца. Старейшины рода заседали два дня напролет, и вынесли вердикт — править будет Фрад.
Произнести в эфир другое имя было самоубийством. Но только не в случае Лин. Улыбаясь стальному сектору, она произносила имя Нея, и краям глаза видела, как застывают лица, словно схваченные инеем, и как беззвучно кричит ответственный режиссер за стеклом пул-комнаты.
Лин спустилась с эстафа, прошла мимо людей, сторонящихся ее как прокаженную. Вот вам и проверка удачи.