В тесной связи с военной и, конечно, дипломатической деятельностью Цезаря стоит тот, видимо, впервые столь широко и настойчиво пропагандируемый им лозунг милосердия (dementia, misericordia), лозунг, который отныне сопровождает Цезаря на всем протяжении его жизненного пути. В «Записках о галльской войне» dementia проявляется и упоминается неоднократно. В первый раз Цезарь проявляет милосердие (хотя слово dementia, как таковое, в данном случае не употребляется), пожалуй, тогда, когда он, уступая мольбам и просьбам Дивитиака, снисходительно отнесся к его брату, фактически заподозренному в измене. О милосердии и кротости (dementia ас mansuetudo), свойственных Цезарю, говорится уже более прямо в речи Дивитиака, ходатайствующего за белловаков (речь эта, конечно, «конструирована» Цезарем). О милосердии (misericordia) упоминается по отношению к старикам, женщинам и детям племени нервиев, а также в том случае, когда адуатаки, еще до своего вероломного поступка, пытались вступить в переговоры с Цезарем и обращались к его милосердию и кротости, о которых они якобы уже были наслышаны.
Но пресловутая кротость, если, по мнению Цезаря, того требовали обстоятельства, превращалась в беспощадную жестокость и возмездие. Это испытали на себе те же адуатуки, а затем и венеты. Правда, в данном случае речь шла о «справедливом» возмездии, о возмездии за измену и нарушение договорных обязательств, но то, что Цезарь расценивал со своей точки зрения как вероломство, сами адуатуки, например, могли считать вполне допустимой военной хитростью. Да и вообще в условиях той войны различие между справедливым возмездием, военной хитростью и самым беззастенчивым коварством было на деле весьма условным и трудноразличимым. Все зависело от того, с чьей стороны, с чьих позиций велся рассказ о событиях.
И наконец, три года, проведенные Цезарем в Галлии, показали, что он отнюдь не утратил своего главного качества — не теряться в трудных обстоятельствах и не падать духом от неудач. Правда, наиболее сложные испытания были еще впереди, но уже и первые три галльские кампании оказались вовсе не развлекательной прогулкой. Во всяком случае они требовали постоянного напряжения сил, стойкости и выдержки как от самого полководца, так и от каждого воина. В этих условиях особое и знаменательное значение приобретает упрек, адресованный Цезарем своим противникам: «Насколько галлы смело и решительно готовы начинать любые войны, настолько же они слабохарактерны и нестойки в перенесении неудач и поражений». Вот в этом серьезном недостатке, в этой слабости никак нельзя было обвинить ни римлян, ни их верховного главнокомандующего — Цезаря.
