Так они понимали наивысшую жертву ради того, чтобы предотвратить конец всего человечества.
Я не прошу вас искать панацею, я лишь прошу вас открыть свое сознание. То, чего вы не знаете, может вам повредить, то, что вы отказываетесь видеть, может убить вас. Нас окружают тайны, которые мы не в силах разгадать, не в силах даже осмыслить — но мы должны их понять! Пирамиды в Гизе и Теотиуакане, храмы Ангкора в Камбодже, Стоунхендж, послание в пустыне Наска и как апофеоз — пирамида Кукулькана в Чичен-Ице, — эти древние места, все их величие, все их необъяснимые чудеса предназначены не для того, чтобы привлекать туристов, это фрагменты огромной мозаики, призванной предотвратить уничтожение нашего вида.
Мой жизненный путь почти окончен. Я оставляю эти записи, воспоминания об ошеломляющих доказательствах, собранных мною за три десятилетия, моему сыну Майклу и всем тем, кто доведет мою работу ad finem — до конца. Я представляю доказательства своего предположения в том порядке, в котором находил их, попутно пытаясь описать историю создания этих доказательств, — в том порядке, в котором они появлялись в истории человечества.
Должен признать, что я не испытываю ни малейшего удовольствия от того, что мое предположение подтвердилось. И должен признать: я молю Бога о том, чтобы это было ошибкой.
Но я не ошибаюсь…
Выдержка из дневника профессора Юлиуса Гэбриэла.
Источник: каталог Ю. Г. 1969–1970, страницы 12–28.
11 сентября 2012 года
Майами, Флорида
Майклу Гэбриэлу снился сон. Он снова находился за кулисами знакомой аудитории, на полу, голова отца покоилась у него на груди — они ждали приезда «скорой помощи». Юлиус знаком попросил его нагнуться пониже, чтобы передать сыну секрет, который хранил одиннадцать лет, со дня смерти своей жены.
— Майкл… центральный камень…
— Пап, не пытайся говорить. «Скорая» уже едет.
— Слушай меня, Майкл! Центральный камень, главный ориентир… я вернул его.
— Я не понимаю. Какой камень?
— Чичен-Ица.
Водянистые глаза отца расфокусировались, и тело мертвым грузом придавило грудь Мика.
— Пап… Папа!
Мик проснулся в липком поту.
* * *
Утро, 8:45
Доминика, приветственно помахав служащей за справочным столом, направилась к главному посту охраны. Мускулистый охранник с улыбкой наблюдал за ней, отчего рыжеватая полоска его усов приподнялась и растянулась над верхней губой, открывая желтые зубы.
— Ну, доброе утро, солнышко. Я Раймонд, а ты, насколько я понимаю, наш новый интерн.
