Роман на два голоса | страница 51



Тяга к боренью, воплощенная в поведении его мучительницы, была ненавистна ему, человеку, знавшему эту культивируемую идеальную любовь из отечественных кинокартин: какой-то садо-мазохизм, обязательное демонстративное женское самопожертвование и всегда борьба любящих — с врагами, с обстоятельствами или между собой. Конфликт как главное содержание жизни.

Из-за психологических обострений он чувствовал в эту зиму себя особенно одиноким, но вот в чем она была неправа: ей мнилось, любил, а теперь охладел, а на самом деле раньше он ее не любил, а теперь любил сильно. Он долго ждал ее, не зная о ней, хотя в школе они учились в параллельных классах, и выбрал для себя ее, голубоокую, потому что она чем-то похожа была на его мать: волнистыми волосами и глазами навыкате, и выражением мировой грусти, симптомом увеличенной щитовидной железы, и этими ласковыми низами речи, тем родным до трепета тембром голоса. Голосом, который называл его по имени и не стеснялся произносить слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами… Этот ее причитающий говор почти на грани слез…

В минуты сосредоточенности, по дороге на работу, например, когда он брел по обледенелому тротуару вдоль перил моста, украшенных аляповатыми снопами чугунного литья, он видел вдруг внутренним беспощадным зрением, что в любви, как будто отдаривая друг друга самым сокровенным, они оба сделались лучше, чем были прежде. Если раньше, случалось в тягостной досаде, он думал, не нужна она ему, одному было бы проще, и цитировал вычитанную сентенцию, дескать, художник не должен приносить себя в жертву одному человеку, а только человечеству, то сейчас он уже без сомнения знал, что нельзя ее оставить, и твердил себе: “Надо нести свой крест”. Но бывало и так, что там, на дороге, он вдруг смеялся сам с собой, вспоминая, какой у нее комичный вид в самодельном, из суконных обрезков, берете, который налезает ей на глаза при ходьбе: “Как малыш у Брейгеля на первом плане!”

Было ведь что-то загадочное в этом создании. Тело ее, как будто предназначенное служить ему каждую минуту, в жаркие июльские ночи было прохладным, а когда он, замерзший, приходил зимой с мороза, она отогревала его огненной волной прикосновения, так что ответный порыв его сердца заполнял теплотой все кровеносные сосуды, и он чувствовал толканье своей крови везде — от кончиков нижних пальцев до чувствительного темени.

45

За последние месяцы он заметно утишился, перестал злиться на Паровикова, и “шеф”, только что перенесший операцию по удалению почечных камней, как будто тоже помягчал.