Ребята наши остановились чуть в стороне от основной массы. Всё ж они были как бы пришлые, как бы гости неприглашенные.
Кто-то из центра собравшихся провозгласил — по-видимому в мегафон: “Господа!”... И будто то была команда — из разных переулков въехало несколько автобусов желтого цвета с занавесками на окнах. Автобусы остановились и выстроились вокруг собравшихся. Двери их одновременно раскрылись и из машинного чрева высыпались мальчики — чуть постарше наших героев, но в форме и с расчехленными палками. Фигурами они были покрепче — за счет ли возраста, образа ли жизни, да и лица их были хоть и такими же возбужденными, но, пожалуй, более озорными. С каким-то странным гулом устремились они по разным направлениям на людей небольшими колонками от своих автобусов. Одни вклинились в гущу людского скопления, другие, размахивая палками, набросились на стоявших по краям и на окружавших толпу зевак, среди которых была и наша троица.
Несколько парней с абсолютно счастливыми лицами, издавая воинственные кличи, оказались вблизи от впереди стоявшей Шуры. Кроме фонового гомона, идущего от них, явно раздавалось: “Жиды пархатые!”, “Ублюдки сионистские!”. Прокладывая себе дорогу не куда-то, а просто так, вперед, они не глядя наносили такие же безадресные удары.
Шура гордо и воинственно закричала: “Какое право...” — но удар палкой по лицу прервал неуместные декларации, и она пригнулась, обхватив голову руками. Кто-то крикнул: “Это ж митинг!..” В ответ раздалось со счастливым смехом: “Жидам не санкционируем!”. Палки резиновые продолжали взлетать над головами. Но веселый смех, равно как и выражение лиц, поначалу отдававших шалой бесшабашностью, постепенно наполнялись незамутненной никаким камуфляжем озверелостью и яростью. И они уже более обстоятельно обрушивали свои дисциплинарные аргументы на тех, кого удалось настигнуть. Гаврик с Кириллом попытались прикрыть Шуру.
Кто теперь знает, чем по ним били? Может, палками, может, кулаками или сапогами, может, и еще чем. Да и важно ли это? Кто знает, с первого ли удара упал Гаврик Шуре под ноги, да и важно ли это — сколько ударов сходу получил мальчик?..
— Габи! — закричала девочка, но, по-видимому, нерусское имя лишь прибавило сил наводившим порядок. Следом свалили Кирилла. Шура вдвинулась в стену. Кто-то, пробегая, наступил Кириллу на руку, и он закричал. Гаврик попытался подняться, в неразберихе уцепившись за край военной куртки. Вскрик “Габи!” и цеплянье за куртку случились почти одновременно — в результате Гаврик ударом кулака вновь был сброшен на землю и под крик: “ублюдки!”, “сионисты жидовские!”, — оказавшиеся рядом сотоварищи омоновца, куртку которого так грубо схватили, обрушили град ударов на правонарушителя. Били ногами и дубинками, удары пришлись по ногам, рукам, голове, спине... Удары пришлись на то, что оказалось на поверхности и открытым. Гаврик опрокинулся на землю лицом вниз, закрыв его руками, но чей-то меткий башмак все-таки угодил в глаз. А затем — еще и по затылку. И еще — удар по темени...
