Варвар: Эта курица рехнулась.
Женщина: Как ты смеешь, свиное рыло...
Апостол (примирительно): Конечно, она царская дочь, в том смысле, что Бог есть царь Вселенной и всяк рожденный волею Отца принадлежит к царскому роду...
Женщина (Варвару): Слышал, что эти златые уста изрекли?
Апостол: Что до голубой крови, то ты как раз и есть дочь одной из тех кухарок, что стоят на площади в ожидании заработка.
Женщина: Врешь, карлик!
Апостол: Отец твой, рыбак, пропал в море. Вас осталось много детей, кормить было нечем, и когда ты в двенадцать лет расцвела на удивление, мать продала тебя в храм Любви за три меры пшеницы.
Женщина: Это сплетни наших старых шлюх, которые завидовали тому, что я была королевой храма.
Варвар: Если ты была королевой, почему тебя изгнали?
Женщина: Нарушала час молитвы.
Еллин: Чем?
Женщина: Танцами.
Еллин: Что же ты, молилась и танцевала в одно и то же время?
Женщина: Не знаю почему, но молитвы веселили меня, и потому во время молитв у меня начинались всевозможные телодвижения. Меня поругивали, на меня шикали со всех сторон. Я старалась изо всех сил усмирять себя, но даже когда я стояла неподвижно и уста произносили молитву, все догадывались, что внутри себя я продолжаю танцевать. Хранительница, ради спокойствия, попросила уйти в мир, оттанцевать свое.
Апостол: Жено, подойди ко мне.
Женщина: Для чего?
Апостол: Надо поговорить.
Женщина: Мы до сих пор что делали?
Апостол: Примеривались. Приценивались. Принюхивались. Теперь время поговорить.
Женщина (сделав несколько шагов): Ближе не могу.
Апостол: Почему?
Женщина: Ты некрасив и дурно пахнешь.
Апостол: Я, конечно, перепотел. Собирание камней — тяжелая работа. А ты прикрой нос платочком, отведи глаза в сторону и всё же подойди, потому что правду, которую я тебе открою, она великая, горькая, святая правда.
Женщина: Ну, говори.
Апостол: Я как-то сознался, что волнуешь меня, но не сказал чем.
Женщина: Известно чем.
Апостол: Нет, эти твои округлости меня не трогают. Всё, что прилепляется телесами, на том же уровне и разлепляется.
Женщина: Чем другим я могла тебя взять?
Апостол: Голосом.
Женщина: Голосом? Но, я... голосом не беру...
Апостол: Конечно, ты голосом не берешь, испортив его вином и сплетнями, привив ему ту распущенную хрипоту, которая так ценится в вашем храме. Но, за хриплой глухотой, иной раз, нет-нет да и мелькнут — воистину божественные переливы.
Женщина: Это в моем-то голосе божественные переливы?!
Апостол: Да разве ты сама не замечала, когда ангелы начинали петь твоим голосом, не перехватывало дух от высоты, не содрогалось всё в тебе от тех божественных далей?..
