Университетская история | страница 2



Всеми этими прелестями доставали его чуть не полгода. И достали после того, как один американский коллега, с которым они подружились, узнав по секрету о полученном предложении и его терзаниях по этому поводу, сказал, что от таких предложений не отказываются. Мало того, что на тамошних условиях он быстро развернется ещё лучше, чем раньше, а об уровне работ, в конце концов, не по университету судят, а по тому, что и где печатаешь – так что если вдвое больше статей пойдет, то он это провинциальное место до мирового уровня подтянет. А кроме того, сказал он, если в их кругах станет известно, что он от такой роскоши отказался (а известно станет обязательно), то это может отразиться на его реноме. Во-первых, подумают, что он чем-то глуп и просто не понимает разницу между хорошим и лучшим, а для репутации такие разговоры не подарок. А во-вторых, вообще могут решить, что у него с наукой возникли какие-то проблемы, если он от возможности такого мощного расширения шарахается…

Да, только этого ему не хватало!.. Да и вообще – все его коллеги и в самом деле ведь непрерывно перемещаются из университета в университет, считая это само собой разумеющимся, так что его сентиментальную привязанность к первому месту в новой стране оценить способны, наверное, разве лишь такие же морально ущербные бывшие соотечественники. В конце концов, и дома ведь когда-то говорили, что плоха мышь, которая один только лаз знает!..

Ясно, что он не устоял. И, как выяснилось, был совершенно прав. Все обещания (которые он, правда, по совету бывалого американского коллеги, попросил потенциальных нанимателей выслать ему зафиксированными в письменном виде) были выполнены не только что целиком и полностью, но даже и с некоторой лихвой. Так что не прошло и полугода, как он уже думал, что работал тут всегда, и входил в свой роскошный кабинет, почти не замечая потрясавшего его первые дни сказочного вида на улегшееся прямо посреди университетского городка озеро с нежно-зеленого пологими берегами и бродящими по ним дикими гусями, совершенно разнежившимися в необычной для такого людного места тиши и безопасности. Народу у него набралось быстро, много и хорошего – к двум перешедшим вместе с ним с его старого места ребятам добавилось трое сотрудников, оставшихся от группы, которую безуспешно пытались здесь создать до его появления, да еще трое немедленно объявившихся стажеров и двое аспирантов из местных. С такой командой (плюс безошибочно выбранная им из десятка претендентов невероятной организованности и милости характера секретарша, плюс столь же удачно угаданный лабораторный администратор) он мог свернуть горы. Что, собственно, и начал делать практически немедленно, так что за эти несчастные полгода – ну, ладно, теперь уже почти за восемь месяцев – они отправили три немедленно принятые статьи во вполне приличные журналы, еще одна была почти готова, и вот-вот должны были уйти в мир две детально обоснованные заявки на финансирование, каждая из которых, будь она удовлетворена, позволила бы ему и всей его команде безбедно существовать еще полных три года. А за это время чего только они бы еще ни понаделали!