Внутренний голос подсказывал ей, что нужно отпрянуть, но все ее существо противилось этому. Наоборот, она прильнула к нему теснее, ощущая невесомость своего тела, блаженную ласку, разливающуюся от его прикосновений.
Он целовал ее, как когда-то в прошлом. Вин испытала трепет, чувствуя под ладонями бархатистую теплоту его кожи, не понимая, как ее руки проникли под его халат; ощутила пугающий, зовущий соблазн и подивилась, что чувства, столько лет казавшиеся омертвелыми, теперь растревожены с новой силой.
Растревожены… и баста. Конечно, нелегко забыть мужчину, заставившего пережить подобные ощущения. Вин тщилась произнести его имя, чтобы остановить его руки, напомнить, что они не любовники, а враги.
Но, пытаясь воспротивиться, она была понята неверно, и его объятия лишь стали крепче. Он прильнул к ее устам, будто отвечая на немое приглашение.
Вин уже забыла, как это бывает, когда мужчина целует с такой откровенностью, с такой надеждой на ответную страсть. Однажды пробудив в ней женщину, он готовился сделать это снова…
– Вин… Вин… Вин…
Словно в такт произносимому имени, учащенно билось его сердце, посылая импульсы ее безмолвному телу.
Он вновь принялся целовать ее приоткрытые губы, заставляя всю трепетать от удовольствия и ощущать напористое проникновение языка между губ. Другая его рука теперь скользила вверх и скоро достигла шелковистой округлости груди. Вин почувствовала, что и он получает удовольствие, касаясь ее, так как его тело тоже неистово трепетало. Рука слегка подрагивала, когда его большой палец очерчивал окружность соска.
Она попыталась смежить веки и отвернуться, но какая-то игра теней заставила ее скосить глаза вниз, и контраст между бледностью ее груди и его загорелой рукой приковал ее взгляд.
Теперь Джеймс пристально разглядывал ее тело. Взгляд казался сосредоточенным и даже свирепым, а когда он произнес ее имя, в груди разлилась истома. Потом он наклонился, чтобы взять ее на руки; шлепанцы свалились, а он понес ее, о Боже, в комнату, где спал. В ту самую, где они были когда-то вместе, в комнату, где она не могла оставаться одна.
Вин пыталась сопротивляться, пыталась собрать остатки воли, но, положив ее на кровать, он начал целовать ее грудь требовательно и неистово; ее сердце екнуло, когда стало очевидным, как он возбужден. Наверное, она могла остановить его, вырваться из объятий, могла уклониться от жадных мужских губ, но время было упущено, и теперь его щекочущий язык взял верх над ее слабым телом. Ртом он захватил упругий сосок, лицо пылало, руки нетерпеливо преодолевали барьер ночной рубашки – и вот уже ее обнаженное тело оказалось в его власти.
