Иногда самообман играет роль психологической защиты, помогающей личности сохранять свою целостность и систему существующих взглядов при воздействии разрушающей информации. Она проявляется в тенденции человека сохранять привычное мнение о себе, отвергая или искажая неблагоприятную информацию. С одной стороны, психологическая защита способствует адаптации человека к своему внутреннему миру, а с другой — ухудшает приспособление к внешней, в том числе социальной, среде.
Р. М. Грановская в книге «Элементы практической психологии» пишет: «Люди по-разному реагируют на свои внутренние трудности. Одни, отрицая их существование, подавляют склонности, которые доставляют им неудобства, и отвергают некоторые свои желания как нереальные и невозможные. Приспособление в этом случае достигается за счет изменения восприятия.
Другие люди преодолевают конфликты, пытаясь манипулировать беспокоящими их объектами, стремясь овладеть событиями и изменить их в нужном направлении. Третьи находят выход в самооправдании и снисхождении к своим побуждениям, а четвертые прибегают к различным формам самообмана».
Конечно же, у разных людей способность к психологической защите выражена в разной степени. Как писал Георг Лихтенберг, «есть люди, способные верить всему, что им по душе. Счастливые создания!»
Существуют различные механизмы психологической защиты: отрицание, вытеснение, рационализация, проекция и другие.
Отрицание сводится к тому, что информация, которая тревожит человека, не воспринимается. Например, социологи задавали людям вопрос, убедили ли их материалы прессы в том, что курение вызывает рак легких. Положительный ответ дали 54 %, из которых только 28 % курящих. Большинство курящих отрицали значение и правдивость приводимых фактов, поскольку противное означало бы осознание серьезной опасности для их здоровья.
Понятно, что не каждый человек готов согласиться с тем, что он сам способствует возникновению у себя смертельной болезни.
В. Вересаев пишет: «Есть какие-то свои законы и в психологии лжи. Когда начинающему писателю говоришь: «У вас чувствуется подражание такому-то», — он с неизменною закономерностью отвечает: — Мне это и другие говорили. Но представьте себе: когда я писал свою вещь, я этого писателя еще не читал.
Один молодой человек, давший мне на прочтение повесть, и в манере и в плане до смешного представлявшую подражание «Мертвым душам», — тоже уверял, что он в то время еще не читал «Мертвых душ».
