Чтобы убедить в чем-то женщину, нужно следить не только за смыслом, но и за формой подачи материала, интонацией, с какой это будет сказано. Об этом хорошо писал Вересаев:
«Слово, убеждающее без доказательств, — в этом сила оратора. В этом — и тайна успешного спора с женщиной. Никакой логикой нельзя ее убедить, если говоришь с раздражением. И нужно очень мало логики, если слово сказано мягко и с лаской. И это почти со всякой женщиной, как она ни будь умна. Эмоциональная сторона в ней неодолима. Рассказывал Леонид Андреев: однажды поспорил он о чем-то с женой, приводил самые неопровержимые доводы, ничего на нее не действует; он разъяренно спросил:
— Ну, как же тебя еще убеждать? Она жалобно ответила:
— Поцеловать меня».
Помимо возраста и пола, на восприятие человеком получаемой информации, а также на склонность его к обману влияет как общее психофизиологическое состояние организма, так и воздействие на него со стороны других людей и окружающей среды. Как писал Георг Лихтенберг, «я очень ясно замечал следующее: часто я имею одно мнение, когда лежу, другое — когда стою и особенно когда я ел мало и чувствую себя утомленным».
И действительно: уровень бодрствования, голод, усталость, алкоголь, различные фармакологические вещества могут значительно влиять на восприятие и критическую оценку человеком получаемой информации. Известно, например, что утром, сразу после пробуждения, и вечером, перед засыпанием, человек наиболее внушаем и, следовательно, наиболее подвержен обману. Под влиянием алкоголя человек, с одной стороны, становится более подвержен обману, а с другой — сам врет чаще.
Иногда бывает и так, что человек, устойчивый к обману в одних ситуациях, оказывается легко обманутым в других. В этом случае речь может идти о психологических установках, создающих почву для некритического восприятия информации.
Классической иллюстрацией важнейшей роли предварительной установки для усиления обмана является жизнь и деятельность известнейшего авантюриста XVIII века графа Калиостро. Набор применяемых им трюков не содержал ничего нового по сравнению с тем арсеналом, которым пользовались бродячие фокусники, но они зачастую воспринимались современниками как высшие мистические откровения неведомого божества. Он окутывал свои магические сеансы облаком таинственности. К публике выходил в шелковом халате, расшитом золотыми иероглифами, в головном уборе древнеегипетского жреца, усыпанном драгоценными камнями. При этом он стремился подавить присутствующих неожиданными эффектами. Перед началом сеанса он при помощи фосфорических красок мечом очерчивал таинственно мерцающий в темноте магический круг, создававший в зале атмосферу колдовства.
