Этот поворот, естественно, прошел не без больших споров. Победить инерцию прежней ориентации: с немцами, хотя бы правыми, для взрыва держав-победительниц было нелегко. Тем более что, как всем было ясно, ориентация на западно-европейские демократические партии была неизбежно связана со значительными переменами и во внутренней политике. Именно в это время особенно выдвинулся Киров.
Последний в Политбюро вообще играл заметную роль. Он был, что называется, "стопроцентным" сторонником генеральной линии и выдавался непреклонностью и энергией в ее проведении. Это заставляло Сталина весьма высоко его ценить. Но в его поведении всегда была некоторая доля самостоятельности, приводившая Сталина в раздражение. Мне передавали, что как-то, недовольный оппозицией Кирова по какому-то частному вопросу, Сталин в течение нескольких месяцев, под предлогом невозможности для Кирова отлучаться из Ленинграда, не вызывал его на заседания Политбюро. Но применить более решительные репрессии против него Сталин все же не решался: слишком велики были круги недовольных, чтобы можно было с легким сердцем идти на увеличение их таким видным партийным работником, каким был Киров. Тем более что в Ленинграде Киров сумел окружить себя людьми, ему вполне преданными, и новый конфликт с "ленинградцами" мог быть едва ли не более серьезным, чем во времена Зиновьева. К зиме же 1933/34 г. положение Кирова было настолько прочным, что он мог себе позволить вести некоторую самостоятельную линию. Эта линия сводилась не только к более последовательному проведению, так сказать, "западнической ориентации" во внешней политике, но и в области выводов из этой новой ориентации для политики внутренней.
Вопрос об этих последних выводах у нас стоял так: поскольку военный конфликт неизбежен, к нему надо готовиться не только в области чисто военной — создание мощной армии и пр., но и в области политической — создание необходимой психологии тыла. Эта последняя область предвоенной подготовки допускает две различные линии поведения: с одной стороны, можно продолжать прежнюю линию беспощадного подавления всех инакомыслящих, неуклонного завинчивания административного пресса, если надо, даже усиления террора; с другой — можно сделать попытку "примирения с советской общественностью", т. е. поставить ставку на добровольное участие последней в политической подготовке тыла для будущей войны. Наиболее яркими и убежденными сторонниками этой последней линии стали А. М. Горький и Киров. О роли Горького, которая в нашей жизни была очень значительна, надо было бы поговорить особо, тем более что теперь, после его смерти, о нем можно говорить с большей откровенностью, чем это делалось раньше. Это — совсем особая и большая тема. Он пользовался большим и, надо признать, благотворным влиянием на Сталина. Но Горький, при всей его влиятельности, не был членом Политбюро и не принимал непосредственного участия в выработке решений последнего. Тем ·больше была роль Кирова.
