В комнату зашла чуть полноватая женщина. Пряди ее роскошных черных волос падали на плечи и спину, серые глаза светились любовью к дочери и в который раз были полны слез и надежды. Женщина теребила рукав своего ситцевого платья.
— Доченька, милая моя! — воскликнула женщина. Девушка с усилием повернула голову в сторону матери и устало на нее посмотрела. — Я нашла доктора! Он…он точно поможет тебе! Ну не плачь, солнышко. Посмотри на меня. — Мама подошла к больной и взяла ее за руку.
— Зачем? Зачем ты его привела? Уже семеро не смогли мне помочь. А зачем еще раз испытывать судьбу, мама? Зачем? Я и так скоро умру. — Устало прошептала девушка. В ответ на ее слова, женщина начала плакать.
— Не говори так! Не говори! Ты не умрешь. Что мы с твоим отцом без тебя делать будем? Доченька, что?
— Жить…
Девушка подняла глаза на заплаканное лицо матери. И вспомнила, как та переживала за нее, когда молния только попала. Как выхаживала, не спала ночами, сидя у кровати дочери. И как плакала, думая что она не видит. Девушка протянула матери вторую руку и прошептала.
— Мама, я спущусь к врачу.
Женщина с надеждой посмотрела на свою дочь и пошла прочь из комнаты, лишь на пороге она обернулась и произнесла
— Мы будем ждать тебя.
* * *
Я, постанывая, попыталась встать с кровати. Получилось лишь со второй попытки. Дело было ни в лени, ни в желании стать, а в чудовищной боли. За ночь все мышцы затекли и сейчас, когда я вставала, они напряглись и, ожоги с удвоенной болью, начали терзать меня. С этими ожогами все было жутко не понятно, раньше, стоило мне обжечься, как через два дня ожог, если не заживал, то уже менял цвет с ярко красного на бледно розовый. А тут! Прошло уже пять месяцев (июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, а сейчас декабрь, точно пять месяцев) как в меня ударила эта проклятая молния! А ожоги становятся все глубже и глубже. По-моему, это уже не ожоги — это просто дырки в теле!
Наконец-то встав, я стала стягивать с себя одежду. Это жутко больно!!! Рубашка цеплялась за все раны, а на руках вообще прилипла! Пришлось ее отдирать. Вы когда-нибудь пробовали приклеить ткань на кожу, а потом ее отдирать? Нет? А скотч на руку наматывали? Да! Все дети обожают так делать. А резко отрывали скотч с руки? Да? Абсолютно те же ощущения, только усиленные в сотни раз! И гораздо дольше, потому что резко тут не дернешь, приходится тихо, медленно, мучительно отрывать. Наконец-то сняв рубашку, я стала стягивать штаны, это слава Богам (в этом мире несколько богов, сколько их, точно никто не знает, но все знают, что где-то от четырех до шести) боли почти не принесло. Уф-ф-ф… Осталось надеть новую одежду. Я быстро окинула взглядом комнату и на столе увидела приготовленную для меня одежду: простенькие штаны и светло-желтая льняная рубашка. Я как могла быстро подошла к столу и взяла оттуда вещи и натянула их на себя. Прохладная ткань приятно холодила кожу и раны. Заплетать волосы я не стала, только расчесала. Взвыв от прикосновения расчески, я посмотрела еще раз в зеркало. Ха! Я-то думала, что с головой, а тут все легко. Просто перед сном я вымыла голову, а во сне волосы превратились в один большой колтун. Продолжая раздирать этот клок волос, я думала о враче «эх, был бы это настоящий лекарь, а не шарлатан, как предыдущие семь. Вот если бы он мне помог, то я бы могла уйти в столицу Пахилиэн. Что означает — ложное солнце. Город вечного счастья и спокойствия (на самом деле город не был таким уж счастливым и спокойным. В нем также, как и в других городах были преступные шайки. Но это же столица! Поэтому для простого народа, это как бы город счастья и свободы). Жить в столице, мало кто может себе это позволить. А я, я так хочу попасть в хоть чуть-чуть цивилизованный мир! Жить не в этой дурацкой деревне, а в столице или хотя бы просто в городе! Но для всего этого надо ЖИТЬ, а я… похоже скоро покину этот мир.» последнее время, меня все чаще и чаще навещали мысли о смерти. Казалось, что она уже дышит за моими плечами.
