Он издали рассматривал скалившуюся с подиума собаку.
Скотчем, скотчем ее! Чтобы не смела рычать! Выбор будут делать решительные люди.
Он молча смотрел на новенькую.
Точеный профиль, нежные, вздернутые уголки губ.
Рукав ее тонкой блузки вдруг ожил, как волна, полная цветущего планктона.
В этом зале все держится на рефлексиях, подумал он. Каморка и самец. Может, гаммельнский дудочник в чем-то прав. Каморка и самец. Он ведь о ней ничего не знает. Туффинг прост и удобен. Пять минут — и она получит все, чего хочет ее молодое, здоровое тело. И это будет красиво, чисто, гигиенично. Не в пыли, не в грязи, не в свальном грехе, как у уродов. Не на берегу грязной лужи под кислотным дождем, отворачивая лицо от кашляющей партнерши, а в уютном уединенном уголке, украшенном декоративной каллиграфией.
"Новые Дома матерей…"
"А если на Нижних набережных?…"
"Но образцы не вывезены со Станций…"
"Зато мы опять начнем строить…"
— Мне пора.
— Гай…
— Да.
— Когда вы вернетесь?
— Дней десять. Мы рассчитываем на такой срок.
— У вас есть какие-то любимые места в Экополисе?
— Я не очень хорошо знаю город. Но у меня флип. Он останется моим и после возвращения. Бухту я изучил. Пробовали водить скоростную посудину?
— Даже выигрывали гонки в Аназии, — улыбнулась она.
— За рифами, там, где торчит труба затонувшего фрегата… — Он не спускал глаз с ее пылающего рукава. — Фрегат виден издалека… Но там скальный мыс, из-за него вырывается сильное течение… Если войти не под тем углом…
— Хотите, я там вас встречу? Улыбка приподняла нежные уголки губ.
Возбуждение торопило новенькую, щеки горели. Каморка и самец. Ну да. Пять минут. А потом вернуться в зал.
— Я не знаю точной даты возвращения.
— Я получаю информацию из Центра, — засмеялась она. — Думаю, что за несколько часов до того, как ваш бокко приземлится в Экополисе, я буду знать, что вы вернулись. И кинусь прямо к флипу.
Она так и сказала — кинусь.
Гай кивнул. Напряжение полегоньку спадало.
— Я опоздал на церемонию представления, — признался он. — И мне не у кого было спросить ваше имя…
Она засмеялась:
— Гайя.
Часть II. ГЕРОЙ ТЕРРИТОРИЙ
Милый друг, иль ты не видишь,
что все видимое нами -
только отблеск, только тени
от незримого очами?
В.Соловьев.
1.
Лес просыпался, стонал.
Кричала кукушка, надрывно, будто потеряв связь времен.
Ничто не могло ее успокоить. На многих тропах, которые, прихотливо извиваясь, вели к далеким Языкам, поднимали головы уроды. Одни внимательно прислушивались, снова ступали через переплетения ветвей, отводили от исцарапанных лиц влажные ветки и лианы; другие разводили огонь, чтобы успеть поесть до восхода солнца. Шли много дней. Иногда возникало обратное движение. Кто-то возвращался или просто менял направление, начинал паниковать. Но значения это не имело: как бы ты ни шел, все равно выходил к лесу или пустыне.
