— Спаси меня! — попросила она. Млей молчал.
И она снова впилась в него своими бездонными, как горе, глазами.
— Ты любишь меня? Ведь правда, любишь? — прошептала она, и Млей понял, что второй смертный приговор она бы уже не выдержала.
— Люблю, — сказал Млей. И поцеловал ее в мокрый от слез нос.
И Любочка заплакала ещё горше, потому что теперь она теряла на Земле не только свою жизнь, но и свою любовь.
— Хочешь, я тебя на машине покатаю? — спросил Млей.
— Нет. Посиди просто со мной, — попросила она.
— Хочешь чаю?
— Я не хочу чай, разве ты не понимаешь?! — Она говорила так тихо, что если бы на месте Млея был обычный человек, он бы её не услышал.
— Ты придёшь ко мне на похороны? — Её лицо было таким мокрым, что слёзы уже не катились по нему, а, смешиваясь друг с дружкой, образовывали небольшие печальные озёра — в ложбинке на шее, на полу, на руке Млея.
— А как ты хочешь? — спросил Млей.
Она помолчала, а потом ещё крепче обняла его за шею.
— Приходи. Обязательно.
— Приду. И знаешь что?
— Что? — Она посмотрела на него с такой надеждой, что Млей отвёл глаза.
— Умирать не больно, — сказал он. Она кивнула. С благодарностью.
— Я тебе расскажу, а ты мне верь. Хорошо?
— Хорошо. — Она снова всхлипнула.
— Ты не умрёшь. Никогда. Просто это будет жизнь в другом качестве. Проблема в том, что люди, попадающие на нижние подпланы, чаще всего думают, по инерции земной жизни, — о плохом. О меркантильном, эгоистичном. И все эти мысли мгновенно обретают мускульную плоть. Никакого ада в тонких мирах не существует. Каждый умерший самостоятельно, своими помыслами строит себе отдельный ад или рай. Главный чёрт всегда и во всём — сам человек. Вот почему вам важно научиться на этом свете всегда думать только о светлом, радостном, хорошем. Понимаешь?
Она кивнула.
— Ты подумала: где мои руки? Ноги? Где мои белоснежные костюмы? И всё сразу появилось.
— Здорово! — улыбнулась она.
— А если ты подумаешь, например, о своей тяжёлой работе на заводе — и будешь целую вечность безрадостно спешить к скрежещущим станкам…
— Я не работаю на заводе, — сказала Любочка даже немного кокетливо. — Я люблю свою работу.
— Вот и хорошо, — похвалил Млей. Любочка попросила его остаться с ней на ночь. На двух машинах они подкатили к гостинице.
Она уехала рано утром, на рассвете. Собиралась очень тихо, чтобы не разбудить Млея. На секунду остановилась перед письменным столом, но поборола в себе искушение оставить записку — всё уже было сказано, и решение принято. Это решение далось ей нелегко, и её любимый о нём никогда не узнает. Он должен её запомнить такой, какой видел сегодня ночью — земной, живой, красивой.
