На другой день утром пришел мой старый друг — околоточный.
— Ну, как? — спросил он.
— Решил сесть.
— Ну… пожалуйте! Пойдем.
— Кандалов не наденете?
— Нет, не стоит.
— Может, обыск сделаете?
— Зачем же! Раз нет предписания.
— Тюремная карета подана?
— Какая там карета… На извозчике поедем.
— Ну, милый мой, — раздраженно сказал я. — Раз во всем этом нет тюремной кареты, ни кандалов, ни мрачной поэзии, ни тюремщиков, вталкивающих в подземелье, ни крыс на каменном полу — я отказываюсь! Я решил заплатить штраф.
— Платите, — равнодушно согласился околоточный.
— Вот вам. Это шестимесячный вексель. Вы учтете его и…
— Нет, извините. Нужно наличные.
— Да почему? Неужели, вы думаете, что вам не учтут векселя? Любой банк сделает это. В особенности, если вы еще найдете там, в банке, какие-нибудь санитарные погрешности…
— Нет, вексель мы не принимаем.
— Боже, какой вы нудный человек! Ну, получайте ваши «наличные» и, надеюсь, что наши дороги надолго разойдутся в разные стороны. Прощайте!
И, платя деньги, я постарался всучить ему самые потертые, запятнанные и измятые кредитки… Я твердо помнил, что принадлежу к оппозиции.
P. S. Может быть, мой рассказ и возмутит кого-нибудь из оппозиционно настроенных граждан, возмутит легкостью тона и той шутливостью, которая не подходит, которая неуместна при столкновении с такими серьезными, мрачными вещами, как штраф и арест.
Но, Боже мой! Ведь в этом шутливом тоне и смехе, может быть, и кроется единственный выход из еще более некрасивого положения, когда человек беспомощно плачет, стонет и, вообще, разливается в три ручья.
