Непостоянный, как и сама Нинон, герцог де Ларошфуко недолго был любовником красавицы и быстро встал в ряды её самых преданных друзей. Его сменил некий Гурвилль, состоявший на службе у великого Кондэ. Спасаясь от Мазарини, он накануне отъезда из страны вручил Нинон 20 000 экю с просьбой сохранить их до его возвращения, так же как и его расположение. Такую же сумму он передал одному из своих друзей, настоятелю монастыря, пользовавшегося репутацией святого. Гурвилль, вернувшись на родину, первым делом поспешил к настоятелю, однако тот заявил, что ничего от него не получал, следовательно, и возвращать ему нечего. Выслушав ответ, Гурвилль не счёл нужным идти к де Ланкло. Она сама разыскала его. Нинон объяснила ему, что он потерял своё место в её сердце, что же касается 20 000 экю, то, слава Богу, память относительно этого не изменила ей. И она предложила ему взять деньги из той самой шкатулки, в которую Гурвилль сам когда-то их положил.
«Если любовница изменила вам, — сказала де Ланкло в заключение, — вы приобрели друга… Одно стоит другого, поверьте мне…»
Восхищённый Гурвилль тотчас рассказал повсюду о поступке Нинон, которую сразу прозвали «прекрасной хранительницей шкатулки».
В 1664 году в салоне де Ланкло Мольер впервые прочитал своего «Тартюфа», вызвав горячее рукоплескание. Нинон аплодировала громче всех, в каждой сцене встречая собственные рассуждения, превосходно схваченные гениальным комедиантом. Вообще, Мольер часто выводил её в своих пьесах. Очаровательная Селимена в «Мизантропе» не кто иная, как «царица куртизанок».
Сын маркиза де Севинье пошёл по стопам отца и спустя 24 года после отца был у ног Нинон, которой шёл пятьдесят первый год. Его мать, знаменитая маркиза де Севинье, благодаря которой получили известность ничем не знаменитые муж и сын, очень часто в шутку величала любовницу сына «своею невесткой», будучи на десять лет моложе её.
Несмотря на то что де Ланкло было уже за пятьдесят, она, как и в молодости, продолжала очаровывать окружающих. В пятьдесят три года она сошлась с молодым, красивым и изящным графом Фиеско, из известного генуэзского рода. Разница лет, по-видимому, не играла здесь роли, так как любовники обожали друг друга. Однажды, после страстной ночи, граф прислал Нинон записку: «Дружок, не находите ли вы, что мы достаточно насладились любовью и пора прекратить наши отношения? Вы по натуре непостоянны, я по природе горд. Вы, вероятно, скоро утешитесь, потеряв меня, и мой поступок не покажется вам слишком жестоким. Вы согласны, не правда ли? Прощайте!» Куртизанка вместо ответа послала ему свой длинный локон. Через несколько минут граф Фиеско снова был у её ног. Следующая ночь была ещё восхитительнее. Но, когда он вернулся домой, ему подали записку: «Дружок! Вы знаете, что я по натуре непостоянна, но вы не знали, что я так же горда, как и вы. Я не собиралась расставаться с вами, но вы сами навели меня на эту мысль. Тем хуже для вас. Вы, вероятно, скоро утешитесь, потеряв меня, и это послужит мне утешением. Прощайте!» Граф Фиеско, скрывая досаду, немедленно разделил присланный накануне локон: одну половину оставил у себя, а другую послал Нинон: «Спасибо за урок. Предполагая, что локон может пригодиться и для моего преемника, я счастлив дать вам возможность не обрезать снова роскошных волос. Для меня это не лишение: локон был очень густой».
