Вы видите, и Быомонт, и девушка слышали стук копыт. Однако когда я стал глубже вникать в это дело, то выяснил, что тетушка ничего не слышала, хотя она и правда немного глуховата, да и сидела подальше. Конечно, молодые люди находились в чрезвычайно нервном состоянии и готовы были услышать что угодно. Дверь могла захлопнуться внезапным порывом ветра из-за того, что где-нибудь в доме открыли другую дверь. А ручку, возможно, никто не держат, и всему виной был просто застрявший камешек.
Касательно поцелуев и стука копыт я напомнил, что эти звуки могли бы показаться вполне обыденными, если бы молодые люди не находились в таком напряжении и были способны рассуждать спокойно. Я объяснил Бьюмонту, да он и сам знал, что стук копыт разносится ветром на большие расстояния, поэтому слышали они, вероятно, всего лишь всадника, который скачет где-то вдалеке. Ну а поцелуи — на них в той или иной мере похоже множество приглушенных звуков, например шуршание бумаги или листьев, особенно для человека чрезмерно взволнованного и готового вообразить самое невероятное.
Я закончил свою скромную проповедь, призывавшую следовать здравому смыслу вместо того, чтобы поддаваться истерии, а затем мы выключили свет и покинули бильярдную. Однако ни Бьюмонт, ни мисс Хисгинс не захотели признавать, что всему виной их воображение.
Итак, мы вышли из комнаты и направились вдоль по коридору. Я все еще старался изо всех сил убедить молодых людей в вероятной ординарности и естественности всего случившегося, когда произошло нечто, от чего я, как говорится, потерял дар речи: в бильярдной, где мы были всего пару секунд назад, раздался стук лошадиных копыт.
Я почувствовал, как в то же мгновение мурашки поползли у меня по спине к затылку, а мисс Хисгинс судорожно всхлипнула, словно ребенок с коклюшным кашлем, и побежала по коридору, лихорадочно вскрикивая. Бьюмонт же стремительно развернулся на каблуках и отпрыгнул на пару метров назад. Я тоже сдал назад, как вы можете догадаться.
— Вот оно, — сказал Бьюмонт еле слышно. — Может, вы хоть теперь поверите!
— Да, что-то, безусловно, есть, — зашептал я, не отводя глаз от двери в бильярдную.
— Ш-ш! — остановил меня он, — Опять!
Впечатление было такое, будто по комнате медленно, не спеша расхаживает лошадь. Чудовищный ужас сковал меня до такой степени, что казалось невозможным даже нормально дышать, вы знаете это ощущение. Мы, похоже, какое-то время пятились назад, поскольку внезапно обнаружили, что стоим в конце длинного коридора.
