Мумия Пай-нет'ема.
Кейт перешагнула через мумию, глядя на "Семь Звезд". Ее протянутые к камню пальцы дрожали, кончики их покраснели от его сияния.
— Какая красота, — выдохнула она.
Борегард не рассчитывал, что все будет так легко.
— Может, просто взять его и уйти? — спросила Кейт.
Борегард колебался.
— Пошли же, оставим Маунтмейна в дураках!
Она схватила камень и вскрикнула.
Тонкая длинная рука метнулась вперед, и сильные пальцы ухватили ее за ногу, бросив наземь.
Не может быть, чтобы это была мумия. Должно быть, кто-то, завернутый в сгнившие бинты, гротескный страж камня.
Услышав крик, Маунтмейн и Трелони прекратили спор.
Человек-мумия поднялся — руки и ноги разбинтованы — и отшвырнул Кейт прочь. Кепка ее свалилась на пол, и волосы рассыпались. Драгоценный камень отбрасывал кровавые отсветы на впалую грудь мумии.
С мертвой маски смотрели живые глаза.
Борегард поймал Кейт и крепко обнял ее. Он держал человека-мумию под прицелом своего револьвера.
Маунтмейн влетел в комнату и обомлел.
— Что, во имя Глааки!..
Безгубый рот улыбнулся под древним полотном.
За плечом Маунтмейна возник Трелони. Он протиснулся мимо ирландца и навис над мумией.
— Держитесь подальше, профессор, — предостерег Борегард.
Трелони потянулся к "Семи Звездам". Мумия выбросила руку с костлявыми пальцами к горлу профессора и вырвала ему глотку. Кровь дождем хлынула на камень, и тот, казалось, вобрал ее в себя.
Трелони упал на колени, еще пытаясь вдохнуть воздух разорванным горлом. Потом он повалился вперед, уже мертвый. Мумия склонила голову, словно отдавая ему дань.
Борегард трижды выстрелил в грудь монстра, туда, где должно было находиться сердце. Он увидел, как из замотанного в тряпье тела брызнули фонтанчики пыли. Мумия пошатнулась, но не упала.
Маунтмейн пятился от алтаря.
— Назойливый идиот! — рявкнул он на Борегарда. — Теперь вы довольны?
— Что это? — указал Борегард на мумию.
— А вы как думаете? Это Пай-нет'ем, который хочет получить обратно свой камень. Единственное, чего он всегда хотел.
Мумия встала перед алтарем.
Борегард видел, что ошибся. Это не мог быть переодетый человек. Ноги были слишком тонкие, будто забинтованные кости. Это было древнее, иссохшее существо, каким-то образом ожившее, в котором еще теплилась душа.
— Он — спасение вашего прогнившего мира, — сказал Маунтмейн. — Но он разорвет вас в клочья. Пусть мой план не завершен, но вам от этого радости будет мало. Мистер Борегард, и вы, юный господин, кто бы вы ни были, желаю вам всего наилучшего.
