А повесть… Повесть хотя бы начать. У него давно родились первые строки: «Все шло хорошо, пока отряд геологов из трех человек не пересек хребет: перед ним возникло препятствие — быстрая и широкая река. Решили собрать плот…»
С путешествия на плоту и начнутся приключения геологов, преодолевающих мыслимые и немыслимые препятствия: наводнения и лесные пожары, камнепады и крутые склоны. Так надо. Геологи на пути к цели всегда что-то преодолевают. Иначе они не геологи.
Кое-какой литературный опыт у него есть: еще студентом первого курса опубликовал он в местной газете подборку стихов, их даже похвалили в обзорной статье, но Туриев больше не печатался, понял, что поэтом ему никогда не стать, а заниматься эпигонством не в его правилах.
Ничего из своих стихов он не помнил, за исключением двух строк:
Я тоску в рюкзак свой упакую
И с собою в горы увезу.
Правда, Борис ни по ком не тосковал, но о неразделенной любви писали многие и многие, почему не написать и ему? Смешно и грустно вспоминать об этом…
Туриев встал из-за своего рабочего стола, за которым предавался радужным планам, распахнул окно. Отсюда открывался вид на старинный парк. Старожилы Пригорска утверждают, что подобного нет на всем Северном Кавказе. Вообще-то они уверены, что в Пригорске все самое лучшее: и горы, покрытые вечными снегами, и река, и столетние липы, и дома по обеим сторонам проспекта, и, конечно, вода, самая обыкновенная вода из-под крана.
Два года без отпуска, два года… Уж больно запутанное дело пришлось вести ему. И вот перед ним лежит его заявление с просьбой предоставить отпуск с резолюцией шефа: «Удовлетворить». Всего одно слово, а какое милое! Правда, прежде чем подписать, Вермишев долго и нудно говорил о том, что он в возрасте Бориса вообще не стремился в отпуск, ибо надо познавать тайны юриспруденции на практике, на что Туриев про себя подумал: «Каждый постигает секреты своей профессии в меру таланта, отпущенного ему богом». Но, если положить руку на сердце, Борис уважал Дмитрия Лукича, обладавшего колоссальной работоспособностью: Вермишев приходил на работу раньше всех, уходил самым последним. Все дела держал под личным контролем, не давал послаблений, в то же время был щедр на поощрения. Туриев пришел в прокуратуру будучи студентом-заочником. Вермишев заботился о нем, помогал не только в работе, но и в написании контрольных заданий. Дмитрий Лукич не любил разглагольствовать, но часто повторял: «Мы призваны не карать, а соблюдать закон. Закон для всех одинаков — будь ты министр или дворник». Эту сентенцию он собственноручно начертал на листе ватмана и повесил в коридоре прокуратуры. Однажды, говорили старые работники, приехал из Москвы какой-то большой начальник, прочитал высказывание Вермишева и сказал: «Что это вы позволяете проводить такую параллель: министр — дворник». Вермишев пожал плечами и ответил: «Вот я — прокурор республики, а начинал свою трудовую деятельность чистильщиком обуви. Будка моего отца стояла на самом бойком месте — у центрального рынка».
