— На каждом собрании клянутся-божатся, что бросят. Примем самые жесткие меры… Вон, идут, — обрадовался директор, выглянув в окно.
В кабинет вошли двое молодых мужчин — и воздух в тесной комнате потяжелел от запаха перегара. Директор поморщился.
— Вот… Следователь хочет поговорить с вами, — обратился он к вошедшим. И к Туриеву: — Мне выйти?
— Нет, нет, почему же? Меня зовут Туриев Борис Семенович, а вас?
— Смолин.
— Чарыев.
— Уже заправились?
— Со вчерашнего не отошли, товарищ следователь, но клянусь — в последний раз, — воскликнул Чарыев, прижав ладони к груди, — сын проходчика Гусарова из армии вернулся, вот мы и отмечали событие.
— Вы этого мужчину вчера видели? — Борис положил на стол фотографию.
— А как же! В магазине встренулись, — сказал Смолин, — он папиросы покупал, «Нашу марку», десять пачек сразу купил.
— А вы — бутылку «зе-зе»?
— Зарема сказала? Ох, какая она все-таки.
— Мужчина с вами не разговаривал, когда вы вышли из магазина?
— Как же? Разговаривал. Он спросил, как ему добраться до тропы, что ведет на Скалистое плато. Смолин ответил, что мы туда не ходим, не знаем, тогда мужчина еще спросил: «А как на участок Ид попасть?» Я, Чарыев, ему сказал, что надо сесть на попутную машину, она и довезет. Мужчина улыбнулся и говорит: «Так тропа на Скалистое плато начинается в трех километрах от Рудничного — прямо с дороги на участок «Ид». Смолин предложил ему помощь — рюкзак донести до клуба горняков — там можно всегда попутную машину поймать, мужчина согласился, отдал Смолину рюкзак, сам закурил, мы и пошли к клубу.
— Рюкзак тяжелый был, вроде камнями набит, — заметил Смолин, — я сказал об этом мужчине, а он в ответ: «Примус там да канистра с бензином, вот и тяжелый». Подошли мы к клубу, мужчина поблагодарил нас, дал мне пять рублей и сказал: «Выпейте за мое здоровье, за мое счастливое восхождение на Скалистое плато». Потом аккуратно поставил рюкзак на землю у скамейки, подошел к памятнику, что в сквере стоит. Букет положил на могилу.
— Что за памятник?
— Одному геологу. Он в сороковом году в горах пропал. Зубрицкий Алексей Георгиевич. Мы с Чарыевым ушли к себе в общежитие.
— Значит, второй день прогуливаете?
— Да у нас отгулы, товарищ Туриев. Законные отгулы.
— Обычно туристы легко знакомятся с людьми. Мужчина не назвал своего имени?
— Нет, товарищ следователь. Я, правда, обратил внимание, что у него акцент какой-то, вроде — прибалтийский. Я в Риге работал, у латышей такой акцент.
