Рассказ доктора научного марксизма Красного; почему Адальберт питает слабость к японкам – 401
Братство снова вмешивается – 412
Кто такой доктор Красный? – 426
Призраки ночных перронов – 435
Кошмар в международном экспрессе – 448
Лжепроводник – 461
Находка в антиквариате на рю Буси – 472
«Enfer ou Ciel, qu importe»[4] – 481
Убийство в passé simple – 495
Адальберт снова исчезает; дроктор Красный покупает себе метиса-параноика – 509
Следы ведут на юг м526
Гнетущие сны в отеле «Негреско» – 539
Бар на Promenade des Anglais – 553
Лангусты Ли Цзы Чэна – 564
Мраморная лестница – 575
Танцы и прикосновения – 587
Холод жемчуга – 602
Яхта с бирюзовыми парусами – 618
Ночная перестрелка на море – 630
Надгробье в палермском кафедральном соборе – 639
Агригенто: Долина храмов – 648
Терраса средь пиний – 661
Песнь Люции – 675
Море – 688
Читая любую книгу, я завидовал не таланту автора, красоте его стиля или глубине идей, а скорее тому, что у него есть какие-то убеждения и что он, судя по всему, уверен, что эти убеждения действительно его. Еще я неустанно поражаюсь тому, что люди носят с собой свои убеждения наподобие багажа и, когда спросишь их о чем-нибудь, тотчас открывают какой-нибудь чемодан и начинают вынимать из него вещи. Для меня это непостижимо. Я никаких убеждений в прямом смысле этого слова никогда не имел и не имею до сих пор. Разумеется, я никогда в этом не признавался; в обществе я всегда притворялся, что у меня целый склад всевозможных убеждений, которые перед употреблением надо только разбавить и перемешать, что мне достаточно просто зайти на этот склад и достать какое-нибудь из них. На самом же деле я спешно мастерил из подручного материала и скреплял проволокой муляж убеждения. Разумеется, получалось неуклюжее, хрупкое и зачастую жуткое творение. Стоило легонечко ткнуть – и оно прогибалось в суставах и разваливалось на куски. А окружающие между тем извлекали прекрасно действующие, ладно скроенные, натертые до блеска и гигиеничные убеждения, и вскоре они заполоняли все вокруг, так что мы даже не видели друг друга. Я стеснялся до ужаса.
Люди скорее всего пишут именно для того, чтобы высказать свои убеждения и сообщить о них другим. Для чего же в таком случае пишу я? Процесс писания заменяет мне изгнание бесов, а может, поездку в Чешский Крумлов или истребление насекомых. Так или иначе, но писать, когда у вас нет никаких убеждений, невесело; вдобавок это чревато большими проблемами. Поэтому в прежние времена я даже охотился за убеждениями. Я неустанно был начеку, караулил, не появится ли среди моих мыслей какое-нибудь убеждение. Иногда это случалось: тогда я набрасывался на него, хватал в зубы, волочил домой, поскуливая на лестнице от нетерпения, а дома принимался осматривать его со всех сторон, обнюхивать, тянуть, крутить и плести из него литературное произведение.
