Солнце все выше. Вот и нет уже никакого зеленого света под куполом. Просто гладкий пол. Куча носилок, из которых зеленые ветки торчат. Тишина оглушительная. Шум крови в ушах. Пульс колотится. Свет обычный, солнечный. Но кажется, что иной свет. И все теперь стало иным. Даже земля под ногами. Даже воздух.
Пациентов полотенцами обтирают. Все они в испарине. Их мир перевернулся. Каждый из них по больницам наездился. Кто по дорогим и удобным. Кто по районным, где часто одной добротой только и лечат: ни лекарств, ни аппаратуры. Но такого еще никто и не нюхал. Непонятно. Непривычно. А главное, сработало. Полиомиелит, церебральный паралич и рак; серповидноклеточная анемия и СПИД; перелом позвоночника, язва желудка и лучевая болезнь — все сгорело в зеленой печи.
За круглым зданием в глубь долины — длинные ряды невысоких домиков. Первые пять кварталов заняты пациентами и сиделками. Туда и новичков ведут. По домику на пациента. Щедро. Роскошно даже. Богатый у здешних толкинистов спонсор. Дома деревянные. Мостовые на улочках — из дубовых колод, расколотых вдоль. Фонарики у дверей кованые, под старину. Сами двери дощатые. Внутри домики маленькие совсем. Две небольшие комнаты. Полы белые, скобленые. Лавки по стенам. Посередине каменный столб очага и труба в крышу. На лавках люди сидят. Когда их успели из автобуса вынуть? А, неважно!
— Мама?
* * *
Лавка чуть шероховатая — недоскоблили. Одеяло и вовсе колючее. А вот простыни гладкие. Рука скользит в удовольствие. Вода стоит справа. Вот клепка попалась под руку. Едва ощутимый запах дуба… А где клепка, там и вся бочка. Подойти ближе. Нога нащупала знакомую выемку в полу. Теперь полшага вперед. Локоть идет от пояса; чуть заметный толчок в пальцы: ручка крышки. Кисть ладонью вверх; подсунуть пальцы под гладкую ручку, сжать. Потянуть крышку вверх. Не идет… Сильнее! Рывок отдается во всем теле; даже икры напряглись… Крышка подалась. Слышно, как заплескалась вода. Не опрокинуть бы бочку: перепугаются. Тем более, что в соседней комнате кто-то говорит негромко… Не спят, значит. Осторожно наклониться. Лицо овевает влагой. Крышка опускается вдоль бедра, больно цепляет колено, стягивает кожу на ступне; наконец, ноге становится легче: крышка встала на пол. Бугристый, скользкий и мокрый край крышки прижать голенью — еще укатится. Колено боком упирается в бочку. Холодно. А теперь обе ладони в воду — ковшиком. О-ох! Вода ледяная. Руки сводит. Что там пальцы; аж в плечи отдает. Быстрее, пока не пролилось на пол — руки к губам. Ой-ой, как ножом по запястьям; на грудь плеснуло — да холоднющая же! Ух!
