Бастилия спросила (кстати, уже не первый раз):
— Вас в этих ваших школах вообще чему-нибудь учат?..
Я в упор посмотрел на нее.
— А чего ты ждала от школ, организованных Библиотекарями?
Она пожала плечами и отвела глаза.
— Нам, — сказал Синг, — понадобилось три тысячи лет, чтобы вернуть хотя бы толику знаний, которые у нас некогда украли Инкарны. А какие бездны остаются до сих пор неоткрытыми!.. Три тысячи лет — и никто еще пока не взломал код Забытого Языка…
В комнате воцарилась тишина.
— Ну? — сказала наконец Бастилия.
— Что — «ну»? — спросил я.
Она снова посмотрела на меня поверх очков, на сей раз страдальчески.
— Пески Рашида, — выговорила она раздельно. — Есть они здесь или нет?
— Ну, — сказал я, — особого сияния нигде не видать…
— Что ж, это тоже результат. Ты ведь увидел бы Пески, даже будь они запрятаны в Стекло Восстановления.
— Да, но кое-что занятное я все же подметил, — заявил я, оглядываясь на книжные полки. — Когда я первый раз посмотрел на корешки, буковки шевелились!
Бастилия кивнула.
— Это была просто аура внимания. Очки хотели, чтобы ты обратил внимание на текст.
— Очки… хотели? — переспросил я.
— Ну, — поправилась Бастилия, — скажем так: хотело твое подсознание. Очки на самом деле неживые, они просто помогают нужным образом сосредоточиться. Полагаю, поскольку ты уже раньше видел написанное на Забытом Языке, твое подсознание узнало буквы на корешках. Вот очки и создали ауру внимания, чтобы ты уже сознательно это заметил.
— Занятно, — проговорил Синг.
Я медленно кивнул. И вдруг вся фигурка Бастилии странным образом расплылась, став нечеткой. Опять аура внимания или что-то еще? А если она самая, то что я должен был заметить?
«Откуда тебе столько известно об аурах, доступных лишь Окуляторам? А, Бастилия?.. — подумал я, сообразив наконец, что меня беспокоило. — Эта девчонка далеко не так проста, какой предпочитает казаться!»
Чем больше я о ней думал, тем больше переставал что-либо понимать. Ну вот, например, с какой бы стати она взялась защищать дедушку Смедри? Она явно была силой, с которой следовало считаться. И в то же время оставалась просто ребенком. И эти ее познания об окуляции, в то время как Синг — профессор, да еще и Смедри, — и четверть столька не знал!
Странное дело…
Вы, небось, успели решить, что в нескольких предыдущих абзацах я «заряжаю ружье», чтобы в нужный момент оно «выстрелило». Вот тут вы угадали. Только сам я, когда все эти мысли мне приходили, никаких предчувствий не ощущал. И ни малейшего понятия не имел, насколько все это важно.
