Электропоезд, в котором ехал Виктор, выйдя из Москвы, круто взял на север, прогрохотал над Волгой у Ярославля, миновал мутную Вятку, Уральский хребет и вырвался у Тюмени на просторы Западной Сибири.
Виктор, выехавший с первой небольшой партией, сразу настроился на романтический лад. Пусть пролетал он над этими местами год назад с Батыгиным, пусть проплывали под вертолетом двойные колеи электрифицированной Сибирской магистрали, бетонированные шоссе, березовые колки, овальные, блюдцеобразные озера… Все, что он делал теперь, представлялось ему совсем в ином свете — значительным, важным!
Подлинная романтика началась, однако, позднее, когда они выехали из Минусинска и направились по Усинскому тракту в Кызыл. Дорога раскручивалась, как кинолента. Сначала она шла степью, и суслики, столбиками застывшие у норок, освистывали машину, а потом горы, маячившие вдали, приблизились, и машина пошла вверх, упрямо подбираясь к плотной стене леса. По бесконечному серпантину дороги, минуя бесчисленные мостики, они поднялись высоко в горы. Виктор ехал в кузове и жадно смотрел вокруг. Он и не думал, что это может быть так увлекательно. Вековая замшелая тайга — чернь — подступала вплотную к дороге, и казалось, что ели и пихты нестройными толпами бегут вниз по склону прямо на грузовик. Могучие горбы сопок, широкие пади между ними, седловины под самым небом, холодные сизые ущелья, рокот рек и щетина дальнего леса — все это представлялось Виктору единой гигантской картиной, сработанной неведомыми колоссами.
Быстро промелькнули первые недели в Кызыле.
— Завтра, должно быть, наши приедут, — сказал однажды Виктору завхоз экспедиции.
Вечером Виктор неожиданно затосковал — об отце, о матери, разлука с которыми не казалась ему легкой, о Батыгине, так ничего и не сказавшем ему на прощание, о Светлане. Да, и о Светлане. Он несколько раз встречал ее в Москве и всегда вместе с Дерюгиным — тот ухаживал за Светланой и, видимо, тоже нравился ей. Она не обращала внимания на Виктора, а его смущали, волновали мысли об этой девушке, и он не мог заставить себя не думать о ней… Как видно, не так уж это просто — быть настоящим исследователем, скитаться по Земле, тосковать в чужом доме, в чужой комнате, прислушиваясь к вою ветра за Окнами… Но как же он тогда будет скитаться в межзвездных пространствах? Как он расстанется с Землей, если тоскует по родному дому?.. Виктор припомнил свои прежние раздумья — ведь раньше ему всегда казалось, что расстаться с Землей будет очень просто, что Земля неинтересна, и удивился: чувство тоски было новым, странным.
